Квартира. Карьера. И три кавалера

– Не надо! – снова крикнула девочка. – Я бездарность, понимаете? Абсолютная, никчемная бездарность! Полный ноль! Вот пройдут годы, из меня ничегошеньки не выйдет, я, может, руки на себя наложу. А Земля будет себе вертеться, люди – жить, и всем плевать на то, что Карина Иванцова страдала и не реализовалась. Всем, всем, всем плевать. Они даже не узнают о моем существовании. Я впервые сегодня поняла, что у меня запросто может ничего не получиться. Буду обычной московской чеканашкой, которая воображает себя художницей.

– Так ведь очень нелегко пробиться, – не выдержала душераздирающего монолога твердокаменная Катя.

– Нелегко? – взвизгнула Карина и скрестила на груди руки с короткими пухлыми пальцами. – Сейчас, сию секунду другие выставляются, участвуют в каких-то проектах, репетируют… Сволочи, суки, они не могут быть одарены больше, чем я. Они же ногтя моего не стоят все, вместе взятые! С детства это чувствую, едва ли не с рождения. Но какая-то погань выбивается, и только я тут сижу… Господи, я ни на что не годна. У меня никогда этого не будет!

Трифонова собралась открыть рот, чтобы довести до сведения то ли таланта, то ли бездарности, что распоясываться и поносить ближних не обязательно. Девчонке позарез нужны единомышленники, которые на самом деле презренные ненавистные твари. Где логика? Но Александрина приложила к губам указательный палец правой руки и незаметно под столом подняла большой палец левой, дескать, не издавай звуков, все великолепно. Катя давненько перестала что-нибудь понимать. Она только завороженно смотрела, насколько отличались кисти рук Иванцовой и Стомахиной. Никогда не замечала, что они у людей такие разные. И еще все длилось потрясение от того, что вытворяла ее подруга. Но шоу продолжалось, как ему и заповедовала Мэри Пикфорд, когда ее, благополучно живущую, назвали умершей. Вместо того чтобы развивать тему зависти к сукам, Александрина весело поинтересовалась:

– Ты приезжая или москвичка?

– Москвичка, – от неожиданности Карина попыталась икнуть, но только закашлялась.

– Ах, москвичка! Я тоже. Мне стыдно за тебя! Позоришь любимый город! Меня позоришь!

Как ей удалось вмиг заменить беззаботность на праведный гнев, лучше было не разбираться.

– Я?! Я?!

Было ясно, что девочка, уже готовая прожить бесславную серую жизнь, совершенно не готова стать еще и позором «любимого города» и этой холеной красивой посетительницы.

– Ты! – безжалостно пригвоздила Стомахина. – Люди приезжают из медвежьих углов – жить негде, жрать нечего, даже просто знакомых нет. А царапаются, карабкаются. У тебя крыша над головой, родители со связями, друзья-приятели, чистенькая работа с девяти до шести плюс два выходных. Сколько в Москве людей, пишущих картины или вообще занимающихся художественной деятельностью? Миллионы. И все чувствуют, как ты, хотят того же. У многих, кстати, серьезное образование. Сколько из них известны? Сотня. Знамениты? Десяток. Ты решила, что сдохнешь, если не выйдешь хотя бы в известные? Отвечай.

– Да, – дрожащим голосом сказала Карина, будто признавалась в убийстве.

– Что такое талант?

– Способность выразить свое нестандартное мироощущение.

– Ответ неправильный. Талант – это сила преодолеть все за удовольствие самовыразиться. Это жажда лезть без мыла в узкую, грязную, вонючую трубу конкуренции, годами ползти по ней, обдирая кожу, и вылезти живой. Поползешь?

– Ага, – неуверенно прошептала Иванцова.

– Тогда слушай внимательно. Первое и главное – не бросать работу. Ты не представляешь себе, как она дисциплинирует, учит ценить время творческих занятий. Все равно эти восемь часов в день уйдут на треп, пьянку и прочую дребедень. И еще работа приносит деньги. Не будет своих денег – не будет уверенности в себе, – как ни странно тон Александрины опять изменился. Казалось, будет обличать до победного, но речь вдруг зажурчала, становясь все спокойнее, все медленнее. – Второе, перестань комплексовать с мэтром. Он такой же художник, как ты. Только у тебя рассвет, а у него закат. Но за свои деньги выжми его досуха. Учись не тому, что захотела его левая нога, а тому, что тебе нужно. Но учись как проклятая. Если он еще котируется, бывает зван на какие-то мероприятия, подружись с ним, сядь ему на хвост, таскайся за ним везде. Он будет вынужден представлять тебя как свою ученицу, начинающую художницу. Светись, светись среди официально признанных…

– А как же актерство? – жалобно пискнула Карина.

– Забудь, – сурово молвила Александрина. – Не знаю, как там со способностями, но ты для этого слишком независима. Используй свой дар себе во благо. Ты не представляешь, сколько тебе придется безошибочно и талантливо сыграть в жизни, чтобы выбиться в люди. Итак, третье. Установи контакт с молодой богемой. Только не через интернет, это – отхожее место. Провинциалы с отчаяния могут заглядывать. Обзвони и обойди всех своих одноклассников, каждого приятеля. У них у всех есть друзья. Тебя обязательно вынесет на нужных людей. Тусуйся с ними, переспи с самым одаренным…

– Как же его вычислить? – неожиданно для себя вопросила Трифонова.