Квартира за выездом

– Нет уж, пожалуйста, не старайтесь, лучше меньше, да лучше, как мой дед говорил. Вообще-то это Ленин говорил, – объяснил Данила.

– Кому говорил? Вы его знали? – Глаза широко распахнулись, и Данила поразился, какие они глубокие. Как космос… – То есть, не вы, а ваш дедушка.

Данила вынырнул из космоса и рассмеялся:

– Вообще-то, он не говорил, он писал. А дедушке семнадцать было, когда Ленин умер, так что познакомиться они не успели, – пошутил Данила. И зачем-то добавил: – А прадед мой был чекистом, знаменитым.

– Рот закрой, чекист. Закройте, то есть, – поправилась Нина. – Я документ оформляю. Вдруг ошибусь?

Данила подавился смехом. Отшили. Его виртуозно отшили. Вот так номер, чтоб я помер. Такого в его жизни ещё не было. А девушка за стеклом снова улыбалась, старательно заполняя графы договора красивым почерком, почти каллиграфическим.

Потом, когда он приехал платить по кредиту, девушки уже не было.

– Дерябина? Она в другой смене работает. Вам она лично нужна?

– Я у неё кредит оформлял, вот приехал платить…

– Вам в седьмое окно. Пройдите.

В следующий его визит неуловимая Дерябина взяла отпуск, а потом и вовсе перешла в другой филиал. Данила задал себе вопрос: зачем он хочет увидеть её ещё раз? И не смог на него ответить. Почему у него не получается выкинуть её из головы, почему он всё время думает о ней: где она? с кем она? как проходят её дни?

19.Суженый-ряженый

Дни проходили в суете, не сравнимой с библиотечным торжественным покоем, властвовавшим в залах и коридорах, отражённым во взглядах посетителей, в шелестящем тихом шёпоте, в поскрипывании стульев, во вздохах старых каталожных шкафов. А вечера она проводила вдвоём с зеркалом, наслаждаясь тишиной – после людского многоголосого гомона, утомительного стрёкота роботронов, назойливо лезущих в уши разговоров, маятного ожидания инкассаторской машины… Толпящихся у входа на эскалатор людей, таких же усталых, как она сама.

Зеркало излучало спокойную доброжелательность. Новая хозяйка не так уж плоха – вычистила оправу так, что засверкал каждый завиток, а стекло вымыла жидкостью для автомобильных стёкол, и теперь оно сияло, словно благодарило Нину за заботу и потраченное время.

О зеркале хотелось думать, что оно волшебное и может исполнить мечту – только одну и только искреннюю. Как в «Сталкере» братьев Стругацких. Но в жизни волшебства не бывает. Что касается мечты, с ней предстояло разбираться. Мечта не давалась в руки и была туманно-неопределённой. Что она попросит у зеркала? Кого ей хочется вернуть? Витьку, который о ней и думать забыл? Детство, о котором любят вспоминать, но никто бы не согласился в него вернуться и начать жизнь сначала?

Коммуналку с облезлыми дверями и полутёмным коридором, загромождённым допотопными шкафами и всяким хламом? Их с мамой угловую комнатку с деревянными половицами цвета донникового мёда, с окнами на две стороны света, с золотыми от солнца обоями и детскими мечтами, в которые верилось безоговорочно. Мечтами Нина делилась с бабушкой. Машико Нугзаровна слушала внучку, улыбалась ласково, кивала головой: «Всё у тебя будет… Вот вырастешь, и…»

Нина выросла, а мечты навсегда остались в детстве, и бабушка осталась – навсегда. Она как наяву представила бабушкины глаза – два синих солнца. Разве солнце бывает синим? Никому не дано вернуться из небытия. Живая материя становится мёртвой, превращается в молекулы и атомы, которые не помнят, что были когда-то Нининой бабушкой. Распад, энтропия. Ничто. В сказки о боге и царстве на небесах Нина не верила, как всякий здравомыслящий человек. А так хотелось – верить, что бабушкина душа живёт в райских садах, которых она достойна. Видит бог, которого нет, – она достойна! Ах, если бы это было так… Если бы был бог!

От воспоминаний стиснуло горло, на глаза навернулись слёзы, отражение в зеркале помутнело и расплылось. Нина вытерла слёзы и ахнула. – Из зеркала на неё смотрела бабушка. Нина крепко зажмурилась, прогоняя морок. Помотала головой, открыла глаза… Отражение её собственное, а глаза синие, в лучиках морщинок. Серебряные нити в чёрных волосах, бабушкин усталый взгляд. Машико коснулась рукой волос… Нина машинально повторила её жест, проведя рукой по волосам. Метнулась в прихожую, вытряхнула из сумочки на столик всё содержимое, извлекла из разноцветного вороха маленькое зеркальце, поднесла к глазам, выдохнула с облегчением.