Квартира за выездом

А Беляш не простил Нине: подумал, что она обо всём знала и не сказала, намекнула только, а намёков Беляш не понимал.

Не выдержав его напускного презрения, с которым сталкивалась почти каждый вечер, и намёков сотрудниц, которые были, что называется, в курсе, Нина перевелась в другой филиал. Она уже умела работать, так что проблем с переводом не возникло, а новый коллектив принял её доброжелательно. Но выспросить у новенькой ничего не удалось: сотрудницами Нина общалась только в пределах необходимого, работала без замечаний, улыбалась клиентам, а после смены спешила домой, никогда не оставаясь на импровизированные вечеринки по случаю подаренной щедрым клиентом коробки шоколадных конфет и бутылки «Белуга Хантинг» или «Амаретто Браво».

– Травяные ликёры не пью, извините… Ой, не люблю Амаретто, меня от него тошнит. Вы же не хотите, чтобы я испортила вам вечер?

И уходила, стуча каблучками, а девчата гадали, к кому она так торопится и кто её ждёт.

– Ишь, королева какая выискалась, ликёр не нравится. А что ей нравится? К кому так торопится? И не расскажет, слова из неё не вытянешь.

– Тебя эта королева, между прочим, сегодня спасла, ошибку твою нашла в ордерах. Иначе ты бы не ликёр сейчас пила, а с ордерами мучилась.

Никто не знал, что вечера «королева» традиционно проводила дома, вышивая скатерть для бабушки-Машиного стола.

17. Таня

К радости Нины, Таня приходила к ней почти каждый вечер, садилась за накрытый к чаю стол, но к чашке не притрагивалась и, подперев рукой щёку, рассказывала о себе. Она жила с родителями и семьёй старшего брата, и ей хотелось тишины. Был ещё муж, с которым Таня развелась через год после свадьбы и от которого до сих пор не могла отделаться, встречаясь каждую субботу и удивляясь самой себе.

– Прикинь, жили как кошка с собакой, а развелись – друг без друга скучно стало, встречаемся, вчера цветы подарил. Мы, наверное, снова поженимся, – фыркала Таня. – Прикинь, он мне предложение сделал, кольца купил новые. А я боюсь: поженимся, и начнётся опять… Мне с ним так хорошо! Боюсь разрушить это. Прямо колдовство какое-то.

Она завистливо оглядела шкаф красного дерева с бронзовыми молдингами на дверцах:

– Антикварный! Где купила? Сколько отдала?

– Нисколько, – рассмеялась Нина. – Он тут и стоял, на этом самом месте. Не узнаёшь?

Бронзовые детали декора она отчистила соком, выжатым из двух лимонов, а дерево находчиво покрыла лаком фирмы «OliLacke»). И с усмешкой наблюдала за подругой, которая ходила по квартире, осматривая каждый угол, ощупывая тяжёлые портьеры и цокая языком.

Таня перевела взгляд на мебельный гарнитур-стенку:

– Ого! Ничего так мебелишка.

На «мебелишку» Нина истратила все свои сбережения и теперь, глядя в Танины блестевшие глаза, понимала, что не ошиблась с выбором.

– Ты и люстру оставила? – вслед за Таней Нина задрала голову, разглядывая – в который раз! – старинную люстру с шестью плафонами в виде цветов лотоса.

– Плафоны поменяла? У Изольды серые были, а у тебя бирюзовые.

– Я не меняла, просто отмыла, – призналась Нина.

– А-аа, «Мистер Пропер отмоет до блеска»? В рекламе показывали, я и сама хотела купить… Смотри, ободки золотые, а раньше тёмные были. Нет, теперь уж точно «Мистера Пропера» куплю!

– Я не покупала, я с мылом мыла…– зачем-то призналась Нина, которая ни с кем не была откровенна и никому не раскрывала своих секретов.– Два часа оттирала, сначала в мыльном растворе, потом в уксусном, – улыбнулась Нина.

– А зеркало зачем оставила? В нём стекло мутное. Изольда говорит… говорила, там амальгама стёрлась. Говорила, оно венецианское. А что в нём проку, если отражение расплывчатое?

Нина знала, что амальгама это сплав ртути и олова, покрывающий обратную сторону зеркала. При растворении в ртути олова происходит распад частиц металла до атомарного состояния, что кардинально меняет его химические свойства. Современные зеркала изготавливают посредством серебрения, а это, похоже, и вправду венецианское. Раритет. А что стекло мутное, так это поправимо. Нужна обёрточная фольга от шоколадок, такой вот фокус. Рассказывать о «фокусе» она не стала.

Нине вдруг показалось, что по стеклу стелется дымка. Она уставилась на зеркало, в котором дрожал и переливался через оправу прозрачный туман. Таня что-то говорила, но слова доходили до сознания глухо, как сквозь стену. Нина с усилием отвела от зеркала глаза, прогоняя морок, и услышала:

– А стенка-то тонкая, я чашку взяла и слушала, о чём они говорили…

– Кто они?

– Да говорю же, Изольда – с этой, в красном.

– С кем?

– Да откуда я знаю, с кем! Я раз только видела, в зеркале платье красное, а Изольда красное не носит. Я в комнату вошла – и всё исчезло, а Изольда разозлилась, что я без приглашения пришла.

– Ну и…