Квартирантка с двумя детьми

Официантка принесла водку, рюмки и морс.

– Давай накатим, и попытаюсь рассказать. Попытаюсь хотя бы… очень сложно…

Выпили. Матвей взял стакан с морсом и увидел на поверхности легкую пенку. Вспомнились слова Кирилла про плевок, стало муторно. Через силу отхлебнул.

– В общем, завели мы кошку…

– О, – Кирилл оживился, – киски, эт хорошо.

– Не перебивай, слушай. И так не могу сформулировать… Короче, Алина захотела кошку, я подарил. Она обещала её кормить, убирать, а сама… Её типа тошнит, она не того ожидала… Но не в кошке дело… не только в кошке. – Матвей наполнил рюмки и скорее осушил свою; запивать не стал. – Кошка – только повод, катализатор, как оказалось.

– Киски, они хорошие, – снова вякнул Кирилл. – Они нервы успокаивают.

– А наша Алину до больницы довела… Короче, банальщина, конечно, но кошка разрушает нашу семью. Удивительно, но мы совсем чужими стали. За какой-то месяц.

– Ну, эт вы зря.

– Да я понимаю.

Принесли соленья. Под них ещё раз выпили. Матвей пожевал маринованным чесноком. Вздохнул:

– И перед собой стыдно, и родителям говорить – тем более… Но… но, понимаешь, теперь от одного голоса её вздрагиваю.

– Киски?

Матвей пригляделся к Кириллу. Тот был уже пьян.

– Ты меня подкалываешь? Стебёшь?

– Да нет, просто запутался. У кисок же тоже есть голос. Они хорошие…

– А у тебя есть кот, кошка?

Кирилл замотал головой:

– Не-не, я ж раздолбай.

– А чего тогда – хорошие, нервы успокаивают? Что ты вообще знаешь?.. И не о кошке я, на самом-то деле. Я о том, что какая-то фигня может всё разрушить. Ссущая на пол кошка – и всё, и любовь испарилась. Раздражение, истерики, психоз…

– Ну. Кошку приучать надо. Дрессировать.

Бешенство подкинуло Матвея над столом. Не от слов однокурсника, а скорее от его тона, какой-то его глухоты, что ли.

– Да пошёл ты, кретин! Алкашня…

Матвей направился к выходу. В спину ударил возмущенный вопрос:

– А вложиться?

Вытащил из кармана деньги. Нашёл тысячную бумажку, вернулся, бросил на стол:

– Жри!

До дома было недалеко. Три автобусные остановки. Можно и пешком.

В голове слегка плыло. Хотелось, чтоб поплыло сильнее… Купил «Туборг». Пил на ходу, проливая на пуховик.

Не думалось, просто шагал, время от времени присасываясь к бутылке.

Вот и дом. Свежий, словно специально к их с Алиной свадьбе построенный…

Поднялся на лифте. Отомкнул дверь. Не разуваясь, не снимая верхней одежды прошёл на кухню. Сел к столу. Вспомнилась пенка на поверхности морса.

– Сука! – И тут же наткнулся на глаза Вассы. Она сидела у батареи и торжествующе смотрела на него. Как победительница.

– Сука, – повторил Матвей. Васса не двигалась, не моргала, не отводила взгляд.

Он поднялся и вышел на лоджию, откатил створку рамы. Посмотрел вниз. С двадцать четвертого этажа земля казалась игрушечной, совсем не страшной.

Шутка

Жизнь у Саватеевых текла по давным-давно установившемуся распорядку. Конечно, детали менялись, но основное оставалось незыблемо.

Юрий поднимался около шести утра и, тихо одевшись, шёл умываться, готовил кофе, а потом закрывался в своём кабинете. Ирина часто просыпалась от его шевелений, шума воды из крана, мягких, но всё равно слышимых шагов, и порой уже не могла уснуть, но вставать не спешила: знала – для мужа эти утренние часы очень важны, в это время он пишет главное…

Раньше, когда дети учились в школе, уже в семь в квартире начиналась суета, разговоры, включался телевизор, а теперь сын и дочь выросли, живут отдельно, и тихое утро растягивается до десяти.

Когда не спится, Ирина пытается читать, в последнее время пристрастилась к соцсетям; встает она около восьми, занимается домашними делами, стараясь не шуметь, готовит завтрак.

Ирина не работает – тот журнал, в котором была редактором много лет, закрылся, а на новое место устроиться оказалось непросто. Иногда из издательств к ней обращаются с предложением отредактировать книгу, случается, сами авторы – таких, правда, теперь очень мало, – просят прочесть на предмет ляпов и неточностей, и платят за это пусть немного, но всё-таки…

Впрочем, Саватеевы не нуждаются. Юрий обрёл известность в начале девяностых, когда накрылась вся эта советская литература с её иерархией, потребовались свежие имена, и одним из них стал тридцатилетний в то время Юрий Саватеев, автор нескандальной, но крепкой, настоящей прозы. Были опубликованы в журналах его повести и рассказы, вышли один за другим три сборника, и с тех пор раз в год-полтора издаются новые, переиздаются прежние, случаются премии, то солидные, то скромные, но всё равно влияющие на продаваемость книг Юрия, повышающие его статус.

Основные же деньги приносят колонки, которые он пишет, семинары, рецензии на этюды учащихся Школы литературного мастерства… Каждая колонка, рецензия, семинар оплачиваются скромно, но, как говорится, курочка по зернышку.