Квартирантка с двумя детьми

Квартира у Саватеевых хоть и трёхкомнатная, но комнаты маленькие, от центра далековато. Их, в общем-то, устраивает. От лишних вещей избавились, часть мебели отдали детям, часть просто вынесли к контейнерам. Сделали ремонт, заказали натяжные потолки. Просторно, воздуха много. В центр часто ездить причины нет – тем более теперь рукописи и отправляются по Интернету, и доводятся дистанционно. А рядом с домом – Свибловский парк, Яуза: можно отдохнуть от города с его вечным гулом, суетой, запахом сгоревшего бензина…

Гуляют, надо признаться, нечасто. Юрий просиживает за столом часов по шестнадцать. Конечно, с перерывами на еду, на телевизор, который смотрит коротко и как-то слепо, размышляя в это время о том, что пишет, что нужно написать.

Ирина не тормошит его и не мешает, и в этом её роль, если хотите, миссия. Да, такое высокопарное слово вполне уместно. Не мешать, создавая спокойную атмосферу, избавлять от мелких проблем.

Она, ясное дело, знает оскорбительное словцо «жопис», которым припечатывают таких вот женщин – жен писателей, которые сами ничего вроде бы не добились, живут при известном, а то и знаменитом муже.

Наслушалась Ирина этого шипящего «жопис» в спину от молодых прозаичек, поэтессок, окололитературных особ, которых всегда предостаточно на церемониях вручения премий, фуршетах. И всегда, услышав, она мысленно отвечает фразой из фильма «Москва слезам не верит»: «А ты с ним по гарнизонам помотайся». Это когда героиня Ирины Муравьевой завидует жене моложавого генерала.

У них не было особых «гарнизонов», хотя первые годы оказались непростыми. Юрия почти не печатали, квартиру снимали; он работал то в газетах, но быстро понимал, что журналистика мешает ему как прозаику, и уходил в грузчики, дворники, а то и вовсе в никуда, потом возвращался в газеты и снова уходил. Сидел на кухне – квартира была однокомнатная, – и писал, писал… В такие периоды существовали в основном на зарплату Ирины.

Она никогда не попрекала мужа, даже если с деньгами становилось очень туго, ни минуты не сомневалась, что он – талантливый, настоящий, и вот-вот это поймут редакторы, издатели. И они поняли.

Она оберегала Юрия, морально помогала ему, и в этом смысле была классической женой писателя. А эти, которые шипят ей вслед, что они могут? Что им надо? Им страстей подавай, веселья и слёз, сцен, карнавала… Ирина знает, к чему это приводит, чем кончается. Сколько одарённых ребят погибло из-за этих страстей…

Юрий уцелел. Не спился, не запутался в девках, не залез в петлю. Иногда, конечно, выпивал, встречался с приятелями в ЦДЛ или в рюмочной на Большой Никитской. Но именно – иногда. В основном же сидел в кабинете и работал. А потом получал вознаграждения: приглашения на церемонии объявления лауреатов премий, поездки во Францию, Китай, Финляндию, а однажды даже на Кубу… И везде он берёт с собой её, Ирину, жену и соратницу. Друга и помощницу. Он делит с ней свои лавры…

Ирина накрывает на стол и начинает поджидать его выхода. Как всегда, волнуется в эти минуты. Как поработал, как чувствует себя… Вообще-то Юрий болеет редко, ничего – ни желудок, ни суставы, ни давление – не беспокоит. Но вот уже почти десять, а он с шести утра на одной чашке кофе. И выкурил за это время – считай, натощак – сигарет десять.

Одно время она просила его, даже настаивала перед первой сигаретой выпивать стакан кефира или съедать булочку, но Юрий говорил, что после этого очень трудно писать. И Ирина бросила. Он прав, наверное, тем более что биографии многих великих писателей показывают – они тоже работали с пустым желудком, а завтракали очень поздно…

Открылась дверь кабинета, и вышел Юрий. Сказал как бы с недоумением:

– О, привет, Риш?

И Ирина поняла, что утро у него получилось. Когда не получалось, он был словно побит, обнимал её и здоровался жалобно, как маленький, слабый…

Сели есть. Ирина приготовила кашу «Пять злаков» на молоке, порезала ветчинную колбасу, сварила по яйцу в мешочек.

Юрий ел жадно, но, скорее, не из-за голода, а просто не контролировал себя, оставаясь мыслями в работе.

– Как пишется? – спросила Ирина, чтоб вернуть его сюда на несколько минут. Сюда, к ней.