Квартирантка с двумя детьми

– Так вот, мы навели справки. Там когда-то был леспромхоз крупный, но уже лет пятнадцать его нет, поселок почти брошен, а вот дорога… Дорога от этого Ирбинского до ж/д станции – прекрасная бетонка. Мы заезжали, видели своими глазами. Хоть самолёты сажай.

– Эт точно, – сказал министр транспорта. – Для тягачей ложили. Лес там был деловой – сосны как на подбор…

Член совета директоров терпеливо выслушал министра и продолжил:

– И вот у нас такое предложение – демонтировать эту бетонку и перебросить плиты на проблемный участок. От Ирбинского до станции километров восемьдесят, как раз половина покроется… Вот такая, в общем, идея.

Когда бизнесмен говорил, многие согласно покачивали головами. Но перевели взгляд на губернатора и перестали покачивать. Брови губернатора сомкнулись на переносице, лоб разрезали глубокие морщины.

– Идея, конечно, заманчивая, – как-то с трудом произнёс он. – Только ведь такой шум поднимется… Была, мол, дорога и – убрали. Ирбинские все пороги обобьют, ещё и демонстрацию устроят…

– А что эти ирбинские?! – вскричал вдруг осмелевший первый замгубернатора. – Знаю я их. Триста люмпенов. Все нормальные давно поразъехались, устроили жизнь, а эти… Ни работы, ничего… посёлок вообще появился из-за леспромхоза. Лес кончился, производство закрылось. Мировая практика – нет работы, нет и поселения. А у нас…

– В Америке вон целый Детройт ликвидируют, – вставил кто-то второстепенный, со стула у стены.

– Вот именно! А мы голову ломаем.

– Ирбинский, конечно, обречён, – сказал министр регионального развития, – пяток лет ещё поагонизирует и – каюк ему. И дорога без ухода развалится. Здесь же появляется перспектива дать плитам вторую жизнь.

После этой реплики больше минуты держалась напряжённая тишина. Все понимали, что решение должен принять губернатор. А он молчал. Смотрел в бумаги перед собой, словно на них были записаны, как в тесте, варианты правильного ответа…

– Что ж, – наконец поднял глаза губернатор, – доводы весомые. Будем демонтировать и вывозить. Восемь десятков кэмэ покроем. Ещё на двадцать как-нибудь наскребём из краевых резервов. Бизнес, надеюсь, поможет ещё каким-то количеством. Так?.. Авось осилим. – Губернатор повернулся к сидящему справа первому заму: – А вы, Вячеслав Романович, подготовьте ирбинского главу сельсовета, или кто у них главный, участкового, чтоб не допускали всяких выходок.

– Скажу, что дорога в аварийном состоянии, выработала ресурс. Движение там совсем жидкое, обойдутся гравийкой.

– Хорошо… И технику надо собрать. Приехали, сняли, увезли. Без волокиты. Чтоб не успели опомниться… Ладно, – вздохнул губернатор с облегчением, – на этом и порешим. Всем спасибо.

Ёлка

Утром Зоя Сергеевна почувствовала себя лучше и решила поехать в город – кончались лекарства.

Можно было отдать рецепты Ольге, соцработнику, но что уж совсем в избе скисать: съездит, походит хоть возле станции по магазинам, на жизнь посмотрит. Прикупить чего-нибудь вкусного надо – Новый год на носу…

До часу дня береглась, меньше шевелилась, стараясь не потерять редкое теперь состояние, когда ничего не давит, не ломит, ноги двигаются, в глазах ясно, грудь дышит.

Осторожно оделась в выходное, с боязливой медленностью сняла с полочки сапоги, которые не обувала несколько месяцев. Но они не ссохлись, и ноги не распухли. Слава богу.

Открыла шкаф, достала шубу, которой до сих пор гордилась. За сорок лет шуба поистерлась, лезла, но по-прежнему была ей дорога. Вся жизнь вспоминалась, когда вынимала её из чехла, тоже старого, напитанного пылью, которую ни выбить, ни выстирать – вросшей в ткань пылью времени…

С каждым разом шуба становилась для Зои Сергеевны тяжелее и тяжелее, и сегодня она испугалась, что придавит, прижмёт к земле и не даст идти.

Но отважилась, надела и в этот раз, постояла, привыкая к ней. Прошлась немного – от шкафа до двери и обратно – поняла: выдюжит.

Закуталась в платок, на платок нахлобучила твердую, будто кость, соболью шапку, пошитую по моде семидесятых, а сейчас смешную и нелепую. Зато, как и шуба, дорогую ей. Теплую. Взяла потрескавшуюся кожаную сумку с документами, таблетками и ещё одной сумкой, тряпичной, для покупок, вышла.

Замкнула избную дверь, потом сенную, потом калитку, медленно, толкая вперёд то одну ногу, то другую всем телом, побрела по тропинке, похожей на туннель меж снежных стен, к остановке.

…Съездила благополучно. За два часа от прихода в город дневного и отхода из города вечернего автобусов успела выкупить лекарства, обойти несколько магазинов. Тряпичная сумка наполнилась сосисками, замороженными пельменями, куском копченой горбуши, мягкими пряниками, пакетиком шоколадных конфет, мандаринками. Конфеты и мандаринки раздаст соседским ребятишкам тридцать первого числа…

Брала всего Зоя Сергеевна понемногу, но всё равно сумка быстро стала почти неподъёмной.

– Что ж, ладно…

Постояла, отдыхая, на крыльце «Ермолинских полуфабрикатов». Смотрела на спешащих людей, едущие машины, на дома в пять этажей, пестроту рекламных вывесок.