Квинканкс. Том 1

— Но ты ставишь условия, когда сделка уже состоя лась! — возразил я.

— Вы бы их приняли, даже если бы я был здесь раньше и сказал бы то же самое, — упорно настаивал он.

Подумав о том, что, во всяком случае, Гарри станет теперь хранить документ как зеницу ока, а мог бы его и уничтожить, я согласился на его условия.

— Пишите на обратной стороне документа, — потребовал Гарри.

Когда я возразил, что у меня нет ни пера, ни чернил, Гарри соскреб со стены немного ламповой копоти, смешал ее с водой и нашел острую веточку. Этим инструментом я начертал под каллиграфической записью мистера Эдваусона: «Я, Джон Мелламфи, обещаю отдать Гарри Поджеру и Сьюки Поджер четверть имения Хаффам, если стану когда-либо его владельцем, чему призываю в свидетели Господа» — и поставил подпись. Сьюки положила сверточек на место, и вскоре Гарри ушел.

На следующее утро я еще до возвращения Гарри попрощался со Сьюки. Путешествовал я тем же способом, что и раньше, но теперь я набрался сил, а кроме того, знал, что нужно спешить.

Через несколько дней, проходя через Хартфорд, поздним вечером у гостиницы «Голубой дракон» (где останавливалась наша карета два года назад, когда мы с матушкой ехали из Мелторпа) я прочитал на вывеске противоположной лавки: «Генри Мелламфи, поставщик провианта» — и кое о чем, предположительно, догадался. В моей памяти всплыл рассказ матушки о том, как она наудачу присвоила себе фамилию, взятую с вывески, а пока я искал какой-нибудь сарай, чтобы устроиться на ночь, мне вспомнилось, как расстроена она была, когда узнала, что мы добрались до Хартфорда. Не отсюда ли происходила наша фамилия?

На следующий день, поднявшись с рассветом, я заметил темноту на южном небосклоне. Погода стояла ясная, и целый день, устало продвигаясь вперед, я наблюдал за дальним горизонтом, где подобием горы разрасталось облако дыма — темное внизу и в центре, оно светлело и голубело по краям, сливаясь с бескрайним ясным небом. С наступлением сумерек контур отдаленных холмов зажегся неземным сиянием — по всему горизонту простерся гигантский Вавилон, залитый газовым светом. На следующий день погода стала портиться. К концу дня я добрался до вершины холма Хайгейт и увидел внизу темный океан тумана с проблесками огней. Где-то на этом обширном пространстве находилась моя матушка. Но как отыскать ее среди этого густо населенного простора?

Я прошел под Аркой, а через час, незадолго до полуночи одиннадцатого ноября, с одиннадцатью с половиной пенсами в кармане, миновал заставу на Нью-роуд.

Понадеявшись, что матушка все еще находится у миссис Фортисквинс, я решил сначала отправиться туда, но тайком от хозяйки: ни она, ни мистер Степлайт (он же, как я догадался, мистер Сансью) не должны были знать, что я прибыл в Лондон. За пенни я приобрел у торговца канцелярскими принадлежностями лист бумаги, перо и чернила. По пути я уже сочинил в уме письмо, так что теперь быстро перенес его на бумагу:

«Миссис Мелламфи.

Я в Лондоне. Если сумеешь, как можно скорее приходи сама или пошли кого-нибудь на кладбище, где мы отдыхали, когда ушли с Орчард-стрит. Сьюки передает тебе наилучшие пожелания».

Не поставив подписи, я сложил записку и подсунул ее под парадную дверь дома миссис Фортисквинс на Голден-Сквер. Потом пошел на маленькое кладбище, ждать под холодным дождем матушку. Там я дежурил весь вечер, ночь и следующий день и наконец убедился, что матушка письма не получила. Затем очень осторожно (опасаясь засады) я посетил все квартиры, где мы останавливались после прибытия в Лондон. Миссис Марраблес с домочадцами ничего не слышала о моей матери, у миссис Филлибер и в нашей прежней квартире на Мэддокс-стрит я тоже не получил никаких сведений. Все более пугаясь, я вернулся в Вестминстер и в комнате, которую мы делили с мисс Квиллиам на Орчард-стрит, обнаружил чужое семейство, которое о нас не имело и понятия. В отчаянии я почти бегом пересек центр столицы; когда я постучал в кухонную дверь дома миссис Малатратт, появившаяся на пороге маленькая служанка, узнав меня, отпрянула. Но на вопрос о мисс Квиллиам она ответила, что та не появлялась здесь больше с тех самых пор, как оставила для меня письмо.

— Нет, — добавила служанка, — она забрала свои платья, и больше я ее не видала.

— В ее сундуках были платья? — спросил я.

— Да, — вздохнула служанка. — Шелковые, и уж такие красивые, просто загляденье.

Откуда могли ей достаться такие вещи, спрашивал я себя, уходя прочь.

Почти все возможности были исчерпаны, оставалась одна, за которую очень не хотелось браться. Тем не менее я направил стопы на Гаф-Сквер, 5, — адрес, к счастью, удержался у меня в памяти.

Я постучал в заднюю дверь, и ее открыла молоденькая служанка.

— Я ищу одну леди, — начал я.

— Что вам от нее нужно?

— Это моя мать. Я вернулся в Лондон из деревни совершенно неожиданно, она не знает, что я здесь.

Девушка смерила меня любопытным взглядом: