Квинтэссенция

– Нам нужно обсудить несколько вопросов, – начал папа. Пальцы его были переплетены, а брови нахмурены. – Альма, мы требуем, чтобы ты сказала нам правду.

– Правду, – повторила Альма. Доктор Пэрри тоже сказал, что она должна говорить правду.

Но как? Она очень долго врала родителям и так много от них скрывала. С чего вообще начать?

– Вчера ты сильно испугалась, – ласково произнесла мама. – Такое с тобой впервые с декабря?

Папа, сидящий напротив Альмы, расплел пальцы и подался вперед. Складка между бровями стала еще глубже. Джеймс тоже наклонился, а мама обняла дочь за плечи.

Каждый раз, когда подобное происходило раньше, во время очередной беседы, Альма думала, что подводит их. Ей казалось, что ее неудачи рассматривают под микроскопом, и ей хотелось спрятаться от их взглядов. Но сегодня Альма вдруг осознала, что доктор Пэрри был прав. Родители и правда пытаются ей помочь.

И они не знают, как это сделать.

Поэтому им нужно рассказать правду.

Альма могла и должна была это сделать.

– Я все еще время от времени сильно пугаюсь, – сказала она. – И не только вчера. В последние три недели это происходит реже, но до этого случалось часто. Иногда каждый день. Порой даже не по одному разу.

– Ох, Альма, – вздохнула мама. Она придвинулась ближе к дочери, прижимая ее к себе.

Отец был потрясен.

– Но почему ты нам не говорила? – спросил он. – Все это время… мы совсем не знали, что происходит.

Альма покачала головой.

– Я не могла… не хотела вам говорить, потому что не знала, как все исправить, и не хотела вас разочаровывать. И еще я… я злилась, хотя сперва и не осознавала этого. Вы заставили меня переехать сюда, в Фор-Пойнтс, хотя мне не хотелось уезжать.

– Ты по-настоящему любила Олд-Хэвен, да? – спросила мама. Она потянулась и дотронулась до желтого сухого цветка, вплетенного в волосы Альмы. Раньше он рос у крыльца их старого дома.

– Да, – ответила она срывающимся голосом, глядя на перевязанные ладони.

– К тому же в средней школе приходится нелегко, – сказал Джеймс. – Мне тоже было тяжело.

Папа ответил не сразу.

– Мы купили адвокатскую контору, – сказал он, – потому что у нас большие долги за учебу на юридическом. Это показалось нам отличным шансом улучшить условия жизни. Я знал, что тебе не захочется уезжать из Олд-Хэвена, но решил, что ты сумеешь акклиматизироваться. А когда этого не произошло… ну, я просто подумал, что ты… что ты не прилагаешь усилий.

Он сделал паузу. Альма все еще смотрела вниз, чувствуя, как растет тяжесть под сердцем, а глаза наполняются слезами. Она подумала, не зря ли рассказала им всю правду. Может, стоило сохранить все в секрете. Вдруг папа сейчас велит ей лучше пытаться, делать хоть что-то.

Но он ничего не сказал.

А когда Альма подняла глаза, то увидела, что отец смотрит прямо на нее и плачет.

– Но на самом деле ты ведь прилагала усилия, да? – мягко произнес он.

У Альмы из глаз тоже брызнули слезы.

– Да, – ответила она. – Я старалась, но ничего из того, что вы велели мне делать, не помогало. Мои страхи… они не прекращались. У меня не получается от них избавиться и не выходит ничего исправить. Но я пыталась, и тогда, и сейчас.

Папа подошел и сел рядом с ней. Он обнял Альму за плечи, и она почувствовала, как ей на волосы упала слезинка.

– Я знаю, что мы не прислушивались к тебе. Я не прислушивался. Теперь давайте все вместе подумаем, как все изменить, и решим, что нужно именно тебе, Альма.

– Нам жаль, если ты решила, что не можешь говорить с нами об этом, – сказала мама, – и думала, что… – она сделала паузу, а когда продолжила, то захлебнулась слезами, – разочаровала нас. Это вовсе не так. Нам не нужно, чтобы ты была идеальной. Мы хотим, чтобы ты была самой собой. А мы будем рядом с тобой, даже если у нас самих это не всегда хорошо получается. Мы любим тебя, Альма.

Именно это девочка хотела услышать все три месяца: что она не виновата в своих страхах, а родители в ней не разочарованы и любят ее. Услышав эти слова сейчас и рассказав правду, которую приходилось так тщательно скрывать, она почувствовала себя так же, как и тогда, когда Лавочник и доктор Пэрри назвали ее Альмой Растущего Света.

Ей показалось, что родители наконец увидели ее внутренний свет, тот, что делает ее Альмой.

Джеймс придвинулся прямо с креслом к ним троим, сидящим на диване.

– А я не так уж далеко, – произнес он, сталкиваясь коленками с Альмой, – и могу иногда приезжать домой. Знаешь, я ведь по тебе скучаю.

– Правда? – спросила она.

– Ну конечно, правда, – ответил он.

Альма улыбнулась брату. Она и представить себе не могла, что беседа закончится так: ее родные рядом и они понимают ее. Она и подумать не могла, что способна сотворить правда. Папа снова переплел пальцы рук, но он уже не хмурился, когда отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза.

– А теперь, может, расскажешь нам, – предложил он ласково, но определенно очень строго, – почему ты тайком сбегаешь из дома?

Глава 83