Квинтет из Бергамо

— Что ж, и это не исключено. Однако, даже оставляя в стороне тот факт, что эти меломаны весьма мало похожи на торговцев наркотиками, не следует забывать, что именно Тереза сообщила мне, будто это хозяин «Меланхолической сирены» направил когда-то к ним в дом небезызвестного Баколи.

— Но, может, она никак не замешана в этом деле и даже не подозревала о том, что творилось вокруг?

— С другой стороны, Тереза была единственной, кто знал, что я собираюсь немедленно отправиться к Кантоньере.

— Короче говоря, чем дальше в лес, тем больше дров, так что ли?

— Да нет, я уверен, что уже совсем близок к истине, такое впечатление, будто меня отделяет от нее какая-то легкая пелена, и я просто никак не могу догадаться, как сделать, чтобы она, наконец, спала...

— И в чем же она заключается?

— Если бы я знал... — вздохнул Ромео.

— Кстати, Тарчинини, чуть не забыл: судебно-медицинская экспертиза установила, что донна Софья была буквально накачана наркотиками.

Наш веронец так и подпрыгнул в постели, тут же застонав от боли.

— Что же вы до сих пор молчали? — морщась, накинулся он на бергамского коллегу. — Накачана наркотиками... А между тем по ее виду я бы никогда не сказал, чтобы она была из тех, кто злоупотребляет наркотиками...

— Может, она просто решила прибегнуть к этому средству, чтобы не струсить и иметь мужество покончить с собой?

— Мой дорогой Даниэле Чеппо, да будет вам известно, что наркотики, наоборот, изглаживают из памяти все заботы и скорее возвращают желание жить. И можно ли предположить, чтобы в таком состоянии она все-таки решилась наложить на себя руки?

— Доктор воздерживается от окончательного суждения, однако все-таки склонен думать, что это весьма маловероятно.

— Я тоже так думаю. Должно быть, кто-то — не берусь сказать, кто и каким образом — заставил донну Софью наглотаться наркотиков, чтобы потом повесить ее и представить это как самоубийство...

— Но кто мог бы решиться на такое страшное дело?

— Надо полагать, кто-нибудь из родственничков.

— Но ведь это же чудовищно!

— Вы не хуже меня знаете, дорогой друг, что чудовищное есть непременный элемент нашей профессии.

— Но все же не будем, Тарчинини, давать волю нашему воображению! С чего бы, спрашивается, им ее убивать?

— Здесь возможны две гипотезы: либо дон Марчелло совершенно открыто крутил любовь с Терезой, но и в этом случае маловероятно, чтобы он действовал в одиночку. Скорее всего, служанка была его сообщницей, ибо вместе с ним в первую очередь выигрывала в результате задуманной операции. Или же — в случае, если мы отдадим предпочтение гипотезе, что семейство Гольфолина и есть то гнездо торговцев наркотиками, которое мы ищем, — следует предположить, что в данном случае мы имеем дело с групповым преступлением, в котором замешаны все его члены, за исключением, разве что, этой сумасшедшей старухи и, может, еще ее мужа...

— Ну, а его-то почему?

— Да потому, что бедняга произвел на меня впечатление человека, который привык скорее подчиняться, чем командовать.

— Все это звучит очень красиво, однако не дает никакого ответа на вопрос, который я вам задал. Если исключить убийство из ревности, то что же могло заставить это семейство совершить такое злодейское преступление?

— Точного ответа у меня пока еще нет. Так что вынужден довольствоваться собственными домыслами. Донна Софья была явно несчастлива. Она прекрасно знала о чувствах, которые испытывал ее муж к Терезе. Она очень скверно играла на скрипке — настолько, что я никак не могу понять, как она могла решиться выступать с квинтетом? Остается предположить, что у них была какая-то уж очень непритязательная публика... Наконец, она явно ненавидела родителей мужа. Возможно, она подозревала, что они заодно с сыном? Или же — как она тогда крикнула при мне донне Клаудии — грозила раскрыть какие-то ставшие ей известными семейные тайны? Так или иначе, дражайший коллега, ясно одно: эти наркотики, приняла ли она их по доброй воле или нет, их ведь надо было где-то достать, ведь так? А ведь у вас в Бергамо, что там ни говори, они на улице не валяются... Если, конечно, наркотики не хранятся где-то поблизости, в доме...

— Должен признаться, все это звучит очень убедительно. Я восхищаюсь вами, Тарчинини.

— Не вижу никаких причин для восхищения, потому что, если разобраться, я вел себя на редкость по-дурацки. Похуже самого бездарного новичка. Может, слишком поддался чарам обворожительной Терезы? Или оказался чересчур чувствителен к внешней респектабельности семейства Гольфолина? Сам не знаю... Даже Кантоньере с его мрачноватой обходительностью, и тому удалось обвести меня вокруг пальца...

— Вы так говорите, будто уже заранее уверены в их виновности...