Квинтет из Бергамо

— Еще раз повторяю, синьор, что я не очень искушен в музыке, но мне показалось, что донна Софья играла более чем посредственно... она ошибалась... фальшивила... сбивалась с такта... одним словом, я никак не мог понять, как люди, заплатившие за билеты, могут терпеть такое, с позволения сказать, дилетантство?

Посетитель выглядел искренне удивленным.

— Боюсь, синьор Тарчинини, я не совсем правильно вас понял... Вы ведь говорите о семействе Гольфолина, что живет в старом городе, не так ли?

— Да, именно о нем.

— Ma che! Тогда почему же вы упоминали о доне Ладзаро, доне Марчелло, донне Клаудии, доне Умберто и донне Софье?

— А что вас удивляет?

— Дело в том, синьор, что квартет состоит не из пяти человек, а из четырех!

— Но это вовсе не квартет, а квинтет!

— Вы уж извините, синьор, но у семейства Гольфолина всегда был квартет: две скрипки, альт и виолончель.

— Но ведь донна Софья...

— По всей видимости, вы имеете в виду супругу дона Марчелло? Такая довольно бесцветная молодая дама, да?

— Да-да, совершенно верно...

— В таком случае могу вас заверить, что, насколько мне известно, она никогда не играла на публике.

На сей раз настал черед удивляться Ромео. Зачем Гольфолина понадобилось играть перед ним этот фарс? С какой целью заставили они тогда Софью выступать перед Ромео? По всей видимости, хотели убедить его, будто и она тоже играет в их маленьком семейном ансамбле. Но почему? И кто первым сказал ему, что это квинтет, а не квартет? Ясно, что все они сообщники… но в чем?

Синьор Милаццо распрощался с веронцем, как следует и не поняв, что все это значило и зачем его с такой поспешностью попросили нанести этот странный визит. Единственная уверенность, которую он вынес из этой встречи, сводилась к тому, что синьор Тарчинини, по всей видимости, не очень-то разбирается в музыке, если не в состоянии отличить квартета от квинтета. Ромео же даже не очень заметил исчезновение посетителя, ломая голову над тем, с какого же момента они все начали водить его за нос. И ответ на этот вопрос не доставлял ему ни малейшей радости.

Растянувшись на постели, полицейский уже, наверное, в сотый раз перебирал в памяти все элементы головоломки, которая никак не давалась ему в руки. Он знал, что ему уже известны все члены этой группы по торговле наркотиками, но никак не мог понять механизма ее действия. Как ни крути, но что еще могло заставить Гольфолина изображать из себя квинтет, если не желание оправдать участие донны Софьи во всех их концертных турне? Хотя, с другой стороны, она спокойно могла бы сопровождать их просто в качестве жены Марчелло. Значит, это не подходит, надо искать что-то другое. Почему семейству Гольфолина могло понадобиться, чтобы донна Софья повсюду ездила вместе с ними? Они ее явно не жаловали, она отвечала им тем же, и притом угрожала, что расскажет всем... Интересно, о чем?

И, не думая отдыхать, хотя врач прописал ему полный покой, Ромео, весь дрожа как в лихорадке, то закипая от злости, то цепенея от собственного бессилия, бился над загадкой, которая никак не поддавалась его мозговой атаке. Не в силах заснуть, он снова и снова перебирал в голове вопросы, без ответа на которые ему ни за что не обезвредить это странное семейство. Для чего им так нужна была донна Софья, что они сочли необходимым полностью ввести ее в свой ансамбль, не остановившись даже перед тем, чтобы изображать квинтет вместо квартета? Какие отношения связывали Гольфолина с Кантоньерой? Почему у Баколи вдруг сдали нервы, и он решил переметнуться в противоположный лагерь? Ведь тот факт, что в дом Гольфолина его послал хозяин кабачка, неопровержимо доказывает, что он тоже был из их компании.