Квинтет из Бергамо

Отвечая, Тарчинини вдруг подумал, что станет с бедной Клелией, когда все остальное семейство угодит наконец в тюрьму?

Но у полицейских обычно нет времени философствовать над моральными последствиями преступных деяний. Они должны только найти преступников и передать их в руки правосудия. Одарив его доверчивой улыбкой, слегка смутившей сердце веронца, донна Клелия поднялась в комнату, где в окружении убийц лежала навеки заснувшая Софья.

Вместо того чтобы пройти прямо к себе в комнату, Ромео на цыпочках прокрался в зал, где когда-то присутствовал на репетиции. Вдоль стены, трогательно выстроившись в ряд, стояли футляры с инструментами. Ромео подошел и стал их по очереди открывать. Как он и ожидал, один, по всей видимости, Софьин, оказался пустым. Он опустился на колени и осторожно прощупал внутреннюю часть футляра. Пальцы почувствовали не видимый глазом выступ. С минуту поколебавшись, комиссар взял футляр и понес к себе в комнату. Там с помощью перочинного ножа ему удалось привести в действие нечто вроде застежки-молнии, которая скрывала потайное отделение, по контуру огибающее всю боковую часть футляра. Тарчинини сунул палец в отверстие, потом поднес его ко рту. Язык почувствовал горький вкус кокаина. Ромео облегченно вздохнул: наконец-то он у цели. Теперь, уже в который раз одержав победу, он может спокойно вернуться к себе в Верону.

— Значит, вы обо всем догадались?

Ромео резко обернулся и оказался лицом к лицу с Терезой. Убедившись, что в руках у девушки нет оружия, он снова обрел самообладание.

— Как видите... Даже о том, что это благодаря вам я в ту ночь чуть не лишился жизни...

— Неправда, это не я!

— Возможно, удар нанесли и не вы!.. Но ведь это вы предупредили того, кто хотел со мной расправиться... Марчелло, да?

— Да, Марчелло...

— Почему вы это сделали?

В ответ она только пожала плечами.

— Вы что, у них за главаря?

— Я?! — горько усмехнулась она. — Придет же такое в голову... Скорее уж узница... Я ведь только выполняла, что прикажут...

— Почему же вы это делали?

— Я бежала из тюрьмы, получила пять лет... за воровство. Они в любой момент могли отправить меня обратно. Им достаточно было просто позвонить в полицию.

— А... как же ваша связь с Марчелло?

— Это все неправда... Я наврала, чтобы хоть как-то объяснить так называемое самоубийство донны Софьи.

— Но ведь, помнится, она и сама говорила, что...

— Ей это просто казалось...

— Вы тоже принимали участие в этом гнусном убийстве?

— Нет...

— Чьих это рук дело?

— Вы ведь уже, наверное, сами догадались... Марчелло с отцом.

— Почему?

— Она стала опасна, с тех пор как погиб Баколи,

— Они что, любили друг друга?

— Похоже, да.

Несмотря на трагическую суть этого разговора, Тарчинини с облегчением вздохнул, убедившись, что и на этот раз он тоже оказался прав.

— Может, расскажите мне все поподробней?

— Баколи к нам направил Кантоньера. Ему надо было на некоторое время скрыться.

— Наркотики доставлялись к Кантоньере, ведь так?

— Да.

— В коробках из-под пирожных?

— Да, в коробках. Баколи все время боялся. И Софья тоже. Похоже, это-то их и сблизило. Софья попросила, чтобы Марчелло разрешил ей уехать. Он отказал. Вообще-то ему было на нее совершенно наплевать, но он опасался, что она станет трепать языком. Вот тут-то Баколи и взбрело в голову связаться с полицией, хотел таким манером выкупить свободу для себя и Софьи. Увидел как-то у Кантоньеры одного полицейского. Потом пошел за ним следом, заговорил... Только об этом скоро стало всем известно, и они решили убрать парня.

— Кто это сделал?

— Кантоньера.

— И он же приходил за вещами?

— Да нет... Никто за ними не приходил. А его пожитки мы просто взяли и сожгли.

— А наркотики развозили в футляре от Софьиного альта?

— Да...

— А вы не знаете, кто убил полицейского, с которым связался Баколи?

— Тоже Кантоньера.

Последовало молчание, потом Тарчинини вполголоса справился:

— Надеюсь, вы понимаете, что после всего, что вы мне сейчас рассказали, вам придется снова вернуться в тюрьму?

— А мне теперь все равно… Я хотела вырваться на свободу, а здесь оказалось еще хуже... Там, в тюрьме, по крайней мере никого не убивают.

— Послушайте, Тереза... — снова помолчав, проговорил Тарчинини, — если бы вы согласились повторить все это сначала в полиции, а потом в суде, вы бы очень помогли следствию, и думаю... судьи могли бы принять это во внимание. Впрочем, я бы лично за этим проследил, обещаю...

— Спасибо.

Когда она уже подошла к двери, Ромео вдруг поинтересовался:

— Скажите, а с каких пор вы догадались, кто я такой?

— Да с первого же вечера... Сначала нас о своих подозрениях по телефону предупредил Кантоньера, ну а потом, эта фотография, что нашли у вас в чемодане...

Проклятая Джульетта, из-за своей дурацкой ревности ты чуть-чуть не угробила собственного мужа!

***