Л. Н. Толстой. В поисках истины (по дневникам писателя)

4) Помоги мне при всяком общении с человеком видеть себя в нем.

Дневник, 15 февраля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 18.

Саша и трогает и тревожит. И рад, что люблю ее, и браню себя за то, что слишком исключительно. Пишу и самому страшно. Да, да будет Его воля.

Дневник, 7 апреля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 35.

Жить только для того, чтобы исполнять не свою, а Его волю. Какая свобода! И я начинаю испытывать ее. Как же не быть благодарным и за рождение, и за жизнь, и за смерть?

Дневник, 10 апреля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 36.

Я, слава Богу, привык молиться, когда один. А когда сходишься с людьми, когда нужнее всего молитва, все не могу привыкнуть. Буду всеми силами стараться приучить себя при встрече, общении с каждым человеком сказать самому себе: помоги мне, Господи, с братской любовью обойтись с ним, с ней.

Дневник, 13 апреля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 37.

А все-таки тяжело. Может быть, даже наверное, это хорошо. Помоги, помоги Тот, Кто во мне, во всем, и Кто есть, и кого я молю и люблю. Да, люблю. Сейчас плачу, любя. Очень.

Дневник, 29 апреля 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 42.

Мы молимся словами. – А общение с Ним, Богом возможно не словами, а только любовью.

Дневник, 4 мая 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 44.

Перед обедом ходил по лесу и радовался на жизнь, на «незримые усилия» [179]. Видел удивительные по психологической верности сны. Думал, что напишу о самоубийстве[180], но сел за стол, и слабость мысли и неохота. Опять мучительно чувствую тяжесть роскоши и праздности барской жизни. Все работают, только не я. Мучительно, мучительно. Помоги… найти выход, если еще не наступил главный, верный выход. Впрочем… надо и за это благодарить и благодарю…

Дневник, 10 мая 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 48.

Ради Бога, хоть не Бога, но ради самих себя, опомнитесь. Поймите все безумие своей жизни. Хоть на часок отрешитесь от тех мелочей, которыми вы заняты и которые кажутся вам таким важным: все ваши миллионы, грабежи, приготовления к убийствам, ваши парламенты, науки, церкви. Хоть на часок оторвитесь от всего этого и взгляните на свою жизнь, главное на себя, на свою душу, которая живет такой неопределенный, короткий срок в этом теле, опомнитесь, взгляните на себя и на жизнь вокруг себя и поймите все свое безумие, и ужаснитесь на него. Ужаснитесь и поищите спасения от него. Но и искать вам нечего. Оно у каждого из вас в душе вашей. Только опомнитесь, поймите, кто вы, и спросите себя, что вам точно нужно. И ответ сам, один и тот же для всех, представится вам. Ответ в той одной вере, которая свойственна нам, нашему времени, вере в Бога и в открытый – не открытый, а вложенный в души наши закон Его – закон любви, – настоящей любви, любви к врагам, той, которая признавалась, не могла не признаваться, всеми великими учителями мира и которая так определенно, ясно выражена в той вере, которую мы хотим исповедывать и думаем, что исповедуем. Только опомнитесь на часок, и вам ясно будет, что важное, одно важное в жизни – не то, что вне, а только одно то, что в нас, что нам нужно. Только поймите то, что вам ничего, ничего не нужно, кроме одного, спасти свою душу, что только этим мы спасем мир. Аминь.

Дневник, 20 мая 1910 г., Кочеты, т. 58, стр. 54.

Жив. Но опять спал часа три, даже меньше, но головой свеж и бодр. Далеко ходил гулять. Много думал ночью и кое-что записал. Просматривал комедию. Все плохо. Ночью молился своей любимой последнее время молитвой: Господи, помоги мне жить независимо от людского суждения, только перед Тобою, с Тобою и Тобою.

Записать:

«Помоги мне, Господи, жить, исполняя только Твою волю». Что это значит? А то, во 1-х, что я личность, могущая мыслить только в пределах пространства и времени, невольно представляю себе невидимое Начало, дающее жизнь всему, тоже личностью, – не могу иначе; – во вторых, то, что я ничего не хочу, или более всего хочу того, чтобы соединиться с этим Началом, хочу устранить все то, что мешает этому соединению. (Не вышло, а думалось, как сильно, ново!)

Дневник, 5 июня 1910 г., Ясная Поляна, т. 58, стр. 60–61.

Пришла милая, милая Таничка[181]. Я всхлипнул, говоря с ней. И этим я был гадок. Все я, я, мое удовольствие, а не моя работа. Потом отправился и Соне сказал, что все хорошо. И не имел против нее ни малейшего недоброго чувства. Помоги, Господи, и благодарю, Господи, не за то, что Ты мне помог, а за то, что я по Твоей воле такой, что могу простить, могу любить, могу радоваться этим…