Примечание к письму — дурацкое. Вл. Вас. Гиппиус был директором Тенишевского училища. Но дело не в этом. (См. «Шум времени» Мандельштама.) Вся семья Гиппиусов — и Вл. Вас., и Вас. Вас., и две дамы — люди, связанные с Блоком (вовсе не через училище)… Это понимает Вера Серг., это неведомо редакции «Лит. Наследства»
[707].25/I 83. Переделкино.
Дорогой Алексей Иванович. Спешу исправить ошибку, допущенную мною — от бессонницы и спешки — в последнем письме. Я неточно воспроизвела текст на доске. Последняя фраза такая:
Только что приехала охранять этот «памятник», спешу послать Вам записочку с Финой, торопящейся на поезд.
Со временем пришлю фотографию.
3.02.83.
Дорогая Лидочка!
Не понял я, чем Вам не понравилось письмо В. С. Люблинской. Почему она «вумная» и где Вы обнаружили цитаты? Там всего одна — и весьма уместная цитата из Блока — о «черной злобе, святой злобе». Боюсь, что Вы какое-то другое письмо имеете в виду. Это же — очень простое, женское, человечное письмо. А пишет его 16-летняя девочка. Плачущую над гробом Ахматову в большой немодной шляпе
[708], духоту заупокойной службы в престольный день («А Смоленская нынче именинница…» [709]), натертые ноги, падающий в обморок мертвенно бледный А. Белый — все это трудно забыть.Ответил ли Люше Михалков?
22/II 83, Москва.
Дорогой Алексей Иванович.
У нас ничего нового. Я по-прежнему каждую неделю провожу три дня на даче, охраняя всенародное достояние — причем мне никто не выдает ни прозодежды, ни оружия, ни зарплаты — напротив, я плачу за охрану сама, а единственное мое средство защиты — «снег по пояс и всему конец», как сказано у Пастернака
[710].Там тоже никаких новостей. Пауза. Она может тянуться месяцы, может — два дня.
Ответа из инстанций, куда мы, по совету юристки, обратились, тоже нет. Последнее определение суда: «отложить разбирательство вплоть до ответа из инстанций».
Главная инстанция — фактический оргсекретарь Союза Писателей т. Верченко. К нему мы не обращались, потому что он-то и возбудил дело.
А пока — пытаюсь работать, работаю очень плохо и очень плохо сплю. Почти никогда не выхожу на улицу.
18.03.83.
Дорогая Лидочка!
Мне кажется, я где-то читал письма Житкова к сестре (прежде не читанные ни Вами, ни мною), где он подробно рассказывает о своем вступлении в детскую литературу, о роли, которую сыграл в его приобщении к этой литературе Корней Иванович. Не могу понять, наяву я это читал или во сне. По-моему, не во сне. Но где? Читаю ведь я сейчас не так много. Перечисляю мысленно все, что читал последние месяц-полтора, и не могу вспомнить. Если вспомню — напишу.
Как дела с дачей? Сколько эта постыдная история отнимает нервов и у нас с Элико.
22/III 83, Москва.
Дорогой Алексей Иванович.
Только что позвонил мне по телефону «неизвестный доброжелатель» и сообщил, что 31 марта с. г. в Ленинграде будет установлена памятная доска на доме, где жил К. И.
Не знаю, приглашены ли Вы Союзом на это торжество. Но
(Манежный, 6, кв. 6; вход с Манежного.)
Не знаю, получит ли приглашение кто-либо из семьи К. И. вообще.
В сущности, это мне все равно. А вот чтобы были Вы — друг! — хочется очень.
Часа не знаю, — но, может быть, Вы все-таки получите приглашение и там будет указан час? Или Вам сообщит Ваш учтивый сосед?
_____________________
У нас идет подготовка к 1/IV.
28/III 83.
Дорогой Алексей Иванович.
Посылаю Вам только ответ на Ваш вопрос о Житкове. О том, как Житков пришел к К. И., рассказывал
31 марта 1983. Ленинград.
Полчаса назад открыл мемориальную доску в Манежном переулке. Все было хорошо. Пантелеев.
26 мая 1983, Москва.
Дорогой Алексей Иванович.
Даже по почерку Вашему видно, как Вы утомлены. Да и по фотографиям, в которые вглядываюсь: у нас целая пачка фотографий, сделанных в Манежном, во время открытия доски.