Ла Элиза

Она была не заправлена, и Элизабет слегка засмущалась.

– Прости за бардак, я не ждала гостей.

Он хотел сказать, что не гость, но осекся. Именно гость. И не только в этом отеле, но и в ее жизни.

Крис поставил мольберт туда, куда указала Элиза. Она подошла и провела пальцами по гладкому дереву, потом перевела взгляд на окно – идеально.

– Когда ты приступишь к написанию картины?

Кристиан думал, что она прямо сейчас прикрепит лист бумаги к мольберту, достанет краски и кисти, нальет в стакан воду… Но Элиза наградила его странным удивленным взглядом.

– Когда будет вдохновение. Я не прикасалась к краскам много лет.

– Вас познакомить? – утрировал он, желая получить рисунок уже сейчас.

Но, видимо, на это уйдет много времени, она была права.

– Не надо, – натянуто улыбнулась Элиза, – спасибо, что помог с мольбертом.

Вот и намек на то, чтобы он ушел. Оставил ее один на один с красками и кистями. Ей надо дождаться вдохновения. Жаль, что она получает его только одним способом.

Кристиан побрел к двери. Надо ложиться спать, но уснет ли… Еще раз взглянул на постель Элизы и обернулся.

– Не за что. Спокойной ночи. – И вышел, затворив за собой дверь.

А Элизабет снова перевела задумчивый взгляд на мольберт. Здесь не хватало прикрепленного чистого листа.

Готова ли она снова впустить в свою душу яркие краски? Сможет ли окунуться в то безоблачное прошлое, которое прервалось трагедией, приключившейся с Элизой в охотничьем домике? Ощутит ли она себя ребенком без проблем и забот? С единственным желанием: смешивать цвета и наносить их на бумагу. Готова ли она стать прежней Элизабет?

Девушка еще долго смотрела на пустой мольберт, боясь шевелиться. Она встретила рассвет, повернувшись лицом к окну. Как только лучи осветили комнату, она открыла сумку – подарок Кристиана. Достала рулон ватмана и развернула. Белизна бумаги так и манила погладить ее рукой, а потом нанести краску. Элиза даже поняла, какие цвета хотела бы увидеть: зеленый и бледно-голубой. И опять она подумала о Кристиане. Он стоял под водопадом с опущенной головой. Струи ударяли его по щекам и спине, но он терпел боль.

Идеально! Разве там нужна девушка? Зачем? Это еще оставалось загадкой.

Элизабет прикрепила лист ватмана к мольберту и дотронулась кончиками пальцев до белого листа. Затем перевела взгляд на окно, взглянула на небо и утреннюю дымку – туман поднимался и создавал свою картину. Природа тоже пишет. Значит, и Элиза сможет. Вот только соберется с силами и приступит.

Но сперва надо разложить краски. Вынув их из сумки, она ахнула: Кристиан купил самые лучшие. Они стоили бешеных денег, Элиза точно знала цены на профессиональную акварель. Как он узнал, что именно этими красками она когда-то писала картины? Даже их запах…

Она понюхала солнечную краску и улыбнулась. Желтый всегда приносил рисункам теплоту. А зеленый – покой с легким ароматом травы и леса. Голубой – цвет свободы, словно пропитанный соленым морем. Даже у черного есть запах: он пахнет сырой землей после того, как весной в окрестностях темнеют поля. А от белого цвета веет чаем и домашним уютом. Почему? Очень просто. Когда все вокруг белое от снега, горячий чай с нотками имбиря и корицы собирает вместе всю семью. И это самое уютное время.

Любая краска имеет запах, а когда они ложатся на бумагу, картина будто оживает.

Элизабет взяла кисть и провела по мягкой ворсине пальцем. Так хотелось ее окунуть в зеленый цвет, наверное, она начнет с аромата цветов и травы и перейдет на влажный запах водопада.

К завтраку она не спустилась, еще долго ходила по комнате от окна к мольберту с кистью в руке и мысленно представляла то, что изобразит. Но первый мазок оказался еще сложнее – она стояла с протянутой кистью напротив белого листа и боялась его коснуться. Но так хотелось снова погрузиться в транс, проводить линии и не замечать время.

Наконец Элизабет провела кистью с зеленой краской, оставляя след и любуясь им. Это был обычный мазок, ничего не значащий для обычного человека. Но для художника, который не работал много лет, он стал очень важным шагом.

– Элиза, ты не спустилась к завтраку, – постучала в ее комнату мать, и девушка отпрянула от мольберта.

Теперь опять реальность проникла в ее мир: она вспомнила, с какой новостью приехал Кристиан и что ей предстоит тяжелый разговор с отцом. А так не хотелось ничего вспоминать о том периоде жизни…

– Сейчас, – ответила она, схватила простыню с кровати и накинула на мольберт, прикрывая лист ватмана.

Надо привести себя в порядок: причесаться, одеться, предстать перед всеми с гордо поднятой головой. Никакой Рик Картер неспособен сломить ее. Она будет бороться, потому что научилась быть сильной.

Элиза спустилась в столовую через час, понимая, что многие постояльцы либо еще спят, либо уже поели. За столом сидела Кейт, на ее тарелке лежали яйцо и пара ломтиков сыра. Элизабет порадовалось тому, что будет завтракать не одна, прошла к буфету и зачерпнула ложкой кашу. Сегодня овсяная, ее любимая. Надо же! Она может с легкостью положить себе любой еды. А когда-то собирала с земли финики и была счастлива.