Лабиринт

Звуки, издаваемые носорогом на верху – топот ног, фырканье и хрюканье – стали удаляться. Рычание медведей тоже слышалось где-то в отдалении. Поняв, что сейчас – самое время уходить из берлоги, Иван стал карабкаться по стволу дерева вверх, цепляясь за сучки, обдирая в кровь ладони об кору. Оказавшись наверху, он уже хотел скрыться в лесных зарослях, но замер за кустами. Взгляд его был прикован к поляне метрах в семидесяти от берлоги. На поляне самый большой медведь, рыча, бегал вокруг носорога, отвлекая его внимание. Носорог то и дело бросался в атаку, нагнув голову с большим рогом, но медведь ловко уходил от ударов, нанося носорогу удары передними лапами, оставляя на его шкуре кровавые раны. Глядя на большого медведя, Иван подумал о том, что, если бы у мишки лапы были короче, то не смог бы он так быстро двигаться, и носорог давно бы насадил его на свой рог, как сосиску на вилку. Но этому не суждено было случиться. Носорог уже был измотан, громко сопел и двигался с каждой секундой всё медленнее. Кровь с его боков лилась ручьями. Шерсть, пропитавшись кровью, стала красной. Ему явно нужна была короткая передышка. А вот медведь, наоборот, был полон сил и энергии. Запах крови носорога раззадоривал его. Он наступал на носорога, ударяя то правой, то левой лапой, ловко отскакивал в стороны, когда носорог пытался боднуть его, опять бил лапами. Так продолжалось, пока носорог не остановился. Из его рта на землю капала кроваво-красная пена. Как только носорог встал, четыре других медведя, которым до того момента отводилась роль зрителей, кинулись на него, повалили его на землю, вспороли брюхо. Вывалив на снег дымящиеся внутренности, они стали вгрызаться в них. Судя по всему, носорог был ещё жив. Он хрюкал, мотал головой. Когда зубы большого медведя сомкнулись на шее носорога, тот еще немного подергался и затих.

Медведи ели, громко чавкая. Было даже слышно, как они разрывают кожу носорога, разгрызают кости. Иван смотрел на них, как завороженный и не мог сдвинуться с места. Дело было даже не в страхе, а в простом любопытстве. Когда и где ещё можно увидеть, как медведи-великаны едят лохматого носорога? Да нигде!

Внезапно подул ветер. Один из медведей, почуяв запах Ивана, встал на задние лапы, зарычал, нюхая носом воздух. Быстро поняв, что Аникеев не представляет для него никакой опасности, медведь вернулся к трапезе.

«Всё-таки люди не входят в их рацион, – облегченно вздохнув, подумал Иван. – Это хорошо. Очень хорошо».

Когда медведи насытились, двое из них ушли в берлогу, а трое других направились вглубь леса, ворча на ходу и ломая деревья. К тому, что осталось от носорога, стали сбегаться белые зверьки с зубастыми пастями и слетались ящеры, покрытые перьями. Аникеев вдруг вспомнил про свой кинжал. Достав его из рюкзака, он стал приближаться к обглоданному скелету носорога. Белые зверьки при его приближении стали разбегаться, издавая звуки, похожие на приглушенный кашель. Ящеры взлетели на стоящее рядом дерево и с любопытством смотрели на Ивана. Не понимая, что делает, Аникеев нагнулся к черепу носорога, на котором ещё остались куски плоти, ухватился рукой за рог и кинжалом отрубил его острый конец. Как только Иван убрал кинжал и обрубок рога в рюкзак, он увидел зеленое свечение, бьющее прямо из-под снега. Опустившись на колени, Аникеев начал рыть руками снег. Он отрыл круглый люк, похожий на канализационный, закрытый каменной крышкой. Зеленый свет пробивался через десять небольших отверстий в крышке люка. Засунув в отверстия пальцы, Иван потянул крышку на себя. Она оказалась довольно тяжелой, чтобы поднять её, тогда Аникеев просто отодвинул люк в сторону и по ржавой металлической лестнице спустился вниз. Он оказался в подземном ходе. Кем, когда и для чего был прорыт этот проход, Аникеев не знал, да ему было это безразлично. Стены и пол подземелья были каменными. На полу лежали человеческие скелеты. Один скелет болтался на цепях прямо посередине прохода. В отдалении маячил вход в лабиринт. Он уже начинал мигать, поэтому Аникеев, обойдя подвешенный скелет, побежал. Он боялся, что вход в лабиринт может закрыться, поэтому не сразу обратил внимание на шум за спиной – писк и скрежет сотен тысяч когтей по каменному полу. Этот шум привлек его внимание только тогда только тогда, когда до входа в лабиринт оставалось два-три шага. Когда он обернулся на шум, его глаза чуть не выпрыгнули из орбит, рот открылся в безмолвном крике. Прямо на него нёсся поток крыс. Сотни тысяч крысиных глаз смотрели на Ивана и горели красными огоньками. Каждая из них была размером с чау-чау. Пёс этой породы жил у соседки Ивана – Лизы. Звали его Корхи, он был веселый и добродушный малый. Только вот от крыс веяло голодом и агрессией. Иван не сомневался, что, если они все разом нападут на него, то разорвут на мелкие кусочки в мгновение ока.