Лабиринт

Через несколько минут Сёдзо вышел к берегу канала. Пожелтевшие ивы провожали человека, появившегося здесь В столь неурочный час, удивленным покачиванием бессильно поникших ветвей. Если бы Сёдзо шел к брату, ближе было бы пройти берегом, застроенным складскими помещениями; если бы он шел за покупками, ему следовало бы возле банка свернуть на главную торговую улицу. Однако он никуда не сворачивал, а шел прямо — туда, где начинались горы. Сперва вокруг были лачуги, где ютилась беднота, а затем пошли бывшие усадьбы мелких самураев, где теперь жили школьные учителя; затем он миновал убогий буддийский храм с кладбищем вокруг него и прачечные, возле которых рядами, словно каракатицы, развешанные для сушки на рыбачьем судне, висело белье. Он шел низиной, примыкавшей к холму, за которым высился другой холм, где расположен был его домик и дом дядюшки Ёси-суке. Ему предстояло пройти сравнительно небольшое расстояние, но он выбрал кружной путь через городские задворки, лишь бы избежать любопытных глаз на главных улицах. В частности, миновать магазины своих хороших знакомых так просто не удалось бы. Владельцы их, несомненно, выскакивали бы на улицу и, весело окликнув его, справлялись бы, куда и по какому делу направляется он в служебное время. Такие расспросы не считались здесь бестактностью, а, наоборот, признаком дружеского расположения. Однако благодаря этому испытанному способу каждый шаг человека, каждый его поступок, каждое происшествие мгновенно становились достоянием всех и вся. Узнай кто-нибудь из хозяев магазинов, хотя бы оптовый торговец рисом Хорикава или бесноватый Ёсида, куда направляется Сёдзо и что лежит у него в портфеле, возможно, его тут же увезли бы в сумасшедший дом. Пускай об этом узнает и старший брат, пускай разразится любой скандал—Сёдзо был готов ко всему. Ему хотелось лишь одного — чтобы ему не помешали выполнить поручение Синго.

Сёдзо вышел к Первому мосту. Это был деревянный и довольно узкий мост. Хотя он вполне гармонировал с поэтическим обликом городка, но совсем не соответствовал потребностям промышленности, быстро развивавшейся на другом берегу. Но так уж делается в Японии, здесь ничего не стоит пустить автобус по узенькой улице, где едва проходит машина, угрожая при этом сбить черепицу с низких крыш. А здесь действовали весьма настойчиво, невзирая ни на какие протесты. Торопясь к товарному поезду, отходившему в одиннадцать часов пять минут, огромные грузовики, доверху груженные ящиками с ручными грана-тами и патронами, скрытыми от глаз высокими бортами, мчались на полной скорости, заполняя собой переправу, и казалось, что это мчится сам мост. Вместе с прохожими, посыльными на велосипедах, крестьянами, ведшими на поводу лошадей, хозяйками, которые в брюках и с рюкзаками за плечами шли за продуктами в деревню, Сёдзо жался вплотную к перилам, боясь, что его раздавят.

За узкой полоской воды лежал остров. Почти у края берега виднелся раскрашенный, как картина кубистов,—белой и черной краской по светло-синему полю — главный корпус завода, несколько зданий позади него и три торчащие в ряд трубы, извергавшие черный дым. Все эти здания стояли так близко от воды, что пришлось укрепить берег, чтобы их не затопило при высокой воде, и придавали маленькому островку внушительный вид военного корабля. Бетонный мост, о котором мы уже упоминали, сверкал в лучах утреннего солнца, и кругом царило веселое оживление, как при прибытии судна в гавань. Хотя Сёдзо редко бывал здесь, этот пейзаж был ему знаком. Но сейчас он смотрел вокруг без обычного чувства любопытства, и причиной тому было поручение, которое ему предстояло выполнить.

Происшедшие здесь перемены отодвинули в. прошлое, превратили в живой кусочек истории и сети для ловли рыбы, которые развешивали сушить на берегах среди зеленого тростника, и украшенные красными фонариками прогулочные лодки, из которых доносились мелодичные звуки самисэнов, и оживление, царившее здесь во время ловли устриц, которых тут же на месте готовили и подавали посетителям. Все это отошло теперь в область преданий. И Сёдзо вновь подумал, что хотя совершившийся здесь процесс был лишь ничтожной крупицей огромных и неожиданных изменений, вызванных войной во всех уголках мира, именно он в конечном счете ускорил смерть Синго, который мог бы еще пожить, и заставил его написать свои печальные заметки.

— Разрешите войти!

В небольших сенях двое приказчиков укладывали венки с черными лентами. Вчера кончилась первая неделя со дня смерти Синго.