Лабиринт

Не дослушав его разглагольствований, Сёдзо поднялся и вышел из комнаты. Этот учитель, брат которого работал в одной из газет, навел его на мысль о Кидзу. Как же это он сразу о нем не вспомнил? Желание Кидзу исполнилось: прошлой осенью он отправился в Маньчжурию, побывал во многих районах Китая и в январе этого года вернулся в Токио. Надо немедленно ему позвонить. Только вряд ли застанешь его сейчас на месте. В такие дни газетчики в редакциях не сидят. Да и телефоны, наверно, все время заняты. Все-таки он решил попробовать дозвониться. Набрав номер, он, к своему удивлению, сразу же услышал в трубке громкий уверенный голос Кидзу.

— А? Да-да... Быстро расправились... Убиты, кажется, все... Весь кабинет вышел в отставку... Трудно что-нибудь предсказать... Что? Заехать? К сожалению, не смогу... Сейчас уезжаю... Вот что, пока все не уляжется, лучше и тебе где-нибудь на время укрыться. Мало ли какие могут быть неожиданности. В такой суматохе ни за что нельзя ручаться.

Когда Сёдзо поднимался по лестнице в свою комнату, у него подкашивались ноги; по-видимому, он не совсем поправился, да еще ослабел от строгой диеты. В изнеможении он бросился на постель. Он совсем пал духом, какая-то безотчетная тоска щемила сердце. Казалось, что ноет все тело, точно после побоев. Затем наступило ощущение полной опустошенности, и Сёдзо невольно сравнил себя с тюбиком, из которого выдавили все содержимое. Не хотелось шевелиться, и он лежал неподвижно, как мертвый. Взгляд его блуждал по грязноватому белому потолку с желтыми разводами от дождевых потеков. Потом он опустил глаза и видел только кончик собственного носа. Мысль его сосредоточилась на том совете, который Кидзу дал ему по телефону. Хорошо сказать: «Укрыться!» Кидзу это, пожалуй, нетрудно сделать: будет на правах репортера носиться по городу — попробуй, сыщи его! Ну а куда деваться остальным, как им оградить себя от всевозможных случайностей? Например, что делать ему, Сёдзо, ведь он и так скитается, как гонимый ветром осенний лист? Где ему переждать бурю? Куда ему сунуться? Впрочем, все это вздор! Чертовщина какая-то! Неужели в журналистских кругах придают этому мятежу настолько серьезное значение, что Кидзу ничего другого не смог придумать, как дать ему этот странный совет? С другой стороны...

Руки, которые обагрились кровью сейчас,— это те же самые руки, что задушили лидера анархистов и его жену в дни великого землетрясения ⁴⁶. Тогда они залили кровью пламя восстаний, вспыхнувших в Корее, и истребили многих наиболее способных деятелей рабочего движения.

Сёдзо вдруг показалось, что в его комнату просачивается черная, как деготь, вода, она подступает все ближе и ближе, проникает под тюфяк, заливает одеяло, и вот уже превращается в бурлящий поток; этот поток подхватывает его, кружит и увлекает куда-то в непроглядную тьму. Потом ему стало мерещиться, что нарастающий черный поток с силой ударяется об огромное, гигантских размеров здание — здание современного общества, ломает его, мнет, разбивает на куски, уносит в водоворот, и вот уже в кромешной тьме кружатся и носятся по черным волнам балки, столбы, части крыши, доски...

Еще несколько лет назад ему и его товарищам гибель здания современного общества представлялась неизбежной. Разрушить его было их заветной мечтой. Но они исходили из другой теории и других целей, чем те силы, что выступили на сцену сейчас. Во имя своей цели передовая молодежь тех лет шла на любые жертвы. Юношей и девушек бросали в тюрьмы, увольняли с работы, изгоняли из учебных заведений — Сёдзо все это испытал сам, но они не сдавались и готовы были даже на смерть. И вот это мощное движение, которое, подобно вешним водам, разливалось все шире и шире, натолкнулось вдруг на могучий волнорез, пошло на спад, разбилось на мелкие ручейки, которые потом как будто и вовсе пересохли. Но разве можно было предположить, что эти молодые люди, которые еще недавно так беззаветно боролись за осуществление своих идеалов, разбредутся по углам, рассядутся вокруг печек, как, например, он сегодня, будут рассуждать о том о сем да робко прислушиваться к звукам взрыва, словно бы похожего на тот взрыв, о котором они мечтали, но на самом деле совершенно иного и по своей природе и по характеру взрывчатого вещества.