Лабиринт Мечтающих Книг

— Я тоже сказала это либринавту, — ответила ужаска, — но он остановился в дверях, обернулся ко мне, озаряемый последними вспышками грозовых молний, и ответил следующее: «С вашего позволения, милостивая сударыня, никто из тех, кто чуть дольше задержался в катакомбах, на самом деле не верит в смерть Призрачного Короля. У каждого либринавта есть в запасе собственная история о Призрачном Короле, у каждого! Один слышал его шуршание. Другой — его шепот. Еще кто-то — его смех. Некоторые якобы видели его своими глазами. А кто-то даже касался его, когда Король в темном туннеле что-то шептал ему на ухо. Были и такие, кого он направил в лабиринте по ложному пути, и им потребовались недели, чтобы найти нужную дорогу. Призрачный Король для либринавтов давно больше не миф, а обыденность. Это можно сравнить с дикими опасными животными в лесах: можно годами бродить по Большому лесу и ни разу не встретить лиственного волка. Но ты будешь всегда думать о нем! Всегда! Не подкарауливает ли он тебя за ближайшим деревом? Если повезет, ты его никогда не встретишь. А если тебя постигнет неудача, однажды ты перейдешь ему дорогу. Как произошло это со мной! Последним, что видели мои бедные глаза, прежде чем их вырвали, был Призрачный Король! Хотите верьте, милостивая сударыня, хотите — нет!» С этими словами слепой снял шляпу, элегантно раскланялся и, нащупывая тростью дорогу, вышел из дома в ночь.

Инацея облегченно вздохнула и опять уселась на стул.

— Чушь какая-то! — сказал я. — Сказка из катакомб! Он мог потерять зрение из-за чего угодно! Там внизу есть существа, которые нам неизвестны. Я знаю из собственного опыта, что некоторые из них шуршат, как бумага, и издают в темноте странные звуки.

— Я повторяю лишь то, что сказал мне слепой, — ответила ужаска, пожимая плечами. — Мы думали, что тебе это будет интересно.

— Так что с письмом? — спросил я нетерпеливо. — Я уже сыт жуткими историями и хотелось бы выйти на дневной свет.

— Когда либринавт наконец ушел, — сказала Инацея, — я, разумеется, сразу, сгорая от любопытства, начала листать «Молот ужасок», мое новое редкое сокровище. И вдруг я увидела письмо…

…которое сейчас торчит из кармана твоего плаща, — перебил ужаску Кибитцер. — Письмо из Кожаного грота, адресованное тебе.

— Я сразу принесла его сюда, к Кибитцеру, — сказала Инацея, — и он его немедленно тщательно проанализировал.

— Бумага была изготовлена из волокон плесневых грибов, — уточнил Кибитцер, — и по причине насыщения углекислым газом напрашивался единственный вывод, что они произрастали в нижней части катакомб. Бумага не казалась особенно старой. Текст был написан чернилами, полученными из крови кротовых вшей, которые обитают исключительно на очень большой глубине. Письмо написано в лабиринте, это совершенно точно.

— И кто же его написал? — спросил я. — Ты можешь что-то предположить?

— Н-да… — пробормотал эйдеит. — Если бы официальное ведомство попросило меня провести экспертизу… и я был бы вынужден под присягой давать показания в суде… то после скрупулезного лексического анализа и тщательного графологического исследования, которому я подверг это письмо, я бы сказал, что его автором могло быть только одно-единственное лицо.

— И кто же? — спросил я со страдальческим выражением лица.

— Ты, — ответил коротко Кибитцер.

— Что за бред! — воскликнул я. — Я никак не мог написать это письмо!

— Я знаю… — пролепетал Кибитцер. — Это мистерия. Я люблю загадки. Но ненавижу те, что не могу разгадать. Это как раз одна из них.

— И это все? — спросил я. — Больше тебе нечего сказать?

— Ну, еще только то, что автору — если это был не ты — мастерски удалось сымитировать твой стиль в период, когда ты творил, лишившись Орма, — захихикал Кибитцер. — Я так смеялся, что у меня из уха выпал слуховой аппарат.

— В адресе отправителя указан Кожаный грот. Не мог ли его написать какой-нибудь книжнец?

— Книжнецы не пишут. Тебе это известно лучше других; Они завзятые читатели, которые полностью посвятили свою жизнь чтению. Это последовательные потребители литературы, а не авторы. Такую полную пародию, которая представлена в письме, мог сочинить лишь кто-то, кто обладает большим писательским даром и богатым опытом. И в этой связи на ум опять приходит известное имя…

— Гомунколосс? — спросил я. — Призрачный Король?

— Да, он один обладает всеми вышеперечисленными качествами. И он единственное создание катакомб, которое знает тебя лично и у кого могла возникнуть идея написать письмо. Конечно, при условии, что он еще жив. Впрочем, это подозрения, а не доказательства. Но их нельзя просто так отбросить.

— Ведь я видел, как Призрачный Король горел! — воскликнул я. — Ярким пламенем! Сколько раз я еще должен это повторять? Никто бы не смог такое пережить! Даже он…

— Я тоже взвешиваю только факты, — сказал Кибитцер. — Я вовсе не утверждаю, что письмо написал Призрачный Король.