Лабиринт Мечтающих Книг

— Мое любимое место в «Городе Мечтающих Книг», сказал он вместо этого, — эпизод, в котором умирает Канифолий Дождесвет.

— Вот как! — воскликнул я. — Почему именно он? Там есть эпизоды и получше!

— Дело не в этом. Мы всегда выискиваем в книгах такие фрагменты, в которых можем узнать самих себя. И то, как умирал Дождесвет, я нахожу образцовым.

До сих пор мне и в голову не приходило, что смерть Дождесвета может считаться образцовой. Но я в данный момент не хотел возражать Кибитцеру.

— Дождесвет умер по собственной воле, — сказал я. — Это было… впечатляющим.

— Именно так хотел бы уйти и я! — сказал Кибитцер. — Собственными силами! Свободным решением! Триумф духа над телом! Вот что самое великое!

И вновь у меня на глазах выступили слезы. Я наконец понял, что произошло и почему мы оказались здесь.

— Ты хочешь умереть? — спросил я тихо. — Здесь и сейчас?

— Да, — ответил Кибитцер с блаженной улыбкой на лице. — Это моя последняя воля. Я сейчас умру. И ты тоже умрешь, только чуть позже. Мы все постоянно умираем, потому что вообще-то начинаем делать это уже при рождении. Так что не нужно сейчас драматизировать эти события.

Кибитцер вытянулся, последние блуждающие огни слетели вниз и расположились возле него, постепенно угасая.

— Я понял, как сделал это Дождесвет, — сказал эйдеит. — Я интенсивно целый год размышлял об этом и наконец понял. Речь идет о технике дыхания. Или точнее: о технике, с помощью которой можно отключить дыхание. Это не рекомендуется делать, если не собираешься умирать!

Я беспомощно посмотрел на Инацею, но она стояла рядом безмолвно и неподвижно, как статуя.

— Послушай, — сказал Кибитцер. — Мы оба знаем, что ты не из-за меня приехал в Книгород. И не для того, чтобы справиться с жизненным кризисом. Будем откровенны! Это все пустяки. Давай посмотрим правде в глаза. Ты приехал сюда ради нескольких слов. Из-за одного-единственного короткого предложения в письме.

Кибитцер посмотрел на меня своими большими глазами, желтый свет которых мерцал, как затухающая свеча.

— Это предложение — «Призрачный Король вернулся».

Я хотел что-то возразить, но эйдеит остановил меня мягким жестом.

— Я знаю, что ты сейчас еще не можешь себе в этом признаться, потому что очень этого боишься. Но ты хочешь вернуться в лабиринт. Поэтому ты здесь.

— Это неправда! — возразил я шепотом. — Ничто на свете не заставило бы меня туда вернуться.

— Радостно слышать! — сказал Кибитцер. — Потому что я надеюсь, что твой страх возобладает над любопытством. Тебе однажды удалось пережить катакомбы. Вряд ли кому-то еще выпадало большее счастье. Не давай лабиринту шанс проглотить тебя во второй раз! Так как теперь уж он сделает свое дело как надо. Побори свое любопытство! Страх возникает от разума, а мужество — это расцвет глупости! Кто это сказал?..

— Понятия не имею, — ответил я неуверенно. В этот момент я был занят решением задач-головоломок.

— Я! — прохрипел Кибитцер. — Это сказал я! Больше мне нечего дать тебе в дорогу, из моего жизненного опыта. Но я хотел бы, чтобы это изречение вырубили на моем надгробном камне. Запомни его хорошенько!

Это был именно тот вид советов, которые Кибитцер всегда мне давал. Они в основном сводились к тому, что следует больше доверять разуму, чем чувствам. Эйдеиты были известны остротой своего ума, а не сентиментальностью.

— Тебе нечего беспокоиться, — сказал я все еще шепотом. — Если есть кто-то, кто по определенным причинам и на основании негативного опыта должен бояться катакомб, то это я. Мне уже становится не по себе, когда я только заглядываю в этот книгородский «хобот»! Ноги моей больше никогда не будет в лабиринте. Никогда!

— Это правильная установка! — сказал Кибитцер. — Твой страх — моя надежда! Твои опасения — мои друзья! Пополняй их! Помни обо всем страшном, что случилось с тобой там, внизу! Вспоминай об этом как можно чаще!

— Мне снится это каждую ночь, — сказал я. — Мне не нужно об этом вспоминать.

— Хорошо, — прокряхтел Кибитцер. — Очень хорошо… но все же… Инацея, принеси нам, пожалуйста, карту.

Ужаска подошла к столу, на котором Кибитцер незадолго до этого развернул карту. Она взяла ее и протянула мне.

— Посмотри внимательно, — сказал Кибитцер. — Это Вертикальная карта катакомб, составленная самолично Канифолием Дождесветом во время его многолетних путешествий по лабиринту. Шедевр пещерной картографии. Она стоит целое состояние, но я завещал ее тебе не из-за материальной выгоды. Ее практическая ценность значительно выше — она бесценна! Всегда носи ее с собой! Всегда! Где бы ты ни был! Ты мне обещаешь это?

Я кивнул, хотя мысль о том, что в дальнейшем я постоянно должен таскать с собой карту лабиринта, была мне не особенно по душе. Поскольку у меня в глазах все еще стояли слезы, я мало что мог разглядеть на ней. Я видел лишь размытое переплетение белых и серых зигзагообразных линий и все. Я ничего не мог разобрать на этой карте.