Лабиринт мертвеца

«Маяк построили в 1868 году в одноимённой немецкой деревушке Риндерорт. Он представлял собой угольный фонарь с линзой и поднимался с помощью ручного подъёмного механизма. В 1889 году была возведена кирпичная цилиндрическая башня с медной крышей и винтовой каменной лестницей». Вот и вся история из брошюрки, если не считать технических деталей вроде изначальной «высоты огня» и сохранившейся на кирпичах мануфактурной печати «W. JOURLAUKE». В интернете я дополнительно прочитала, что маяк погас тридцать шесть лет назад и местные жители вынесли из него всё ценное, срезали на металлолом оконные решётки, а в августе прошлого года он вместе с полуразрушенным домом маячника перешёл к Музею Мирового океана. Тогда же была напечатана брошюрка, в которой музей пообещал совместно с фондом «Благоустройство и взаимопомощь» запустить краудфандинговый сбор средств на реставрацию маяка и выдать занимательные бонусы частным инвесторам: «эксклюзивные экскурсии, путешествия на яхте, участие в параде исторических судов, включение в „Клуб друзей маяка” и пожизненное бесплатное посещение выставок».

На «Клопсе» я прочитала, что музей получил от частных инвесторов почти пять миллионов рублей. В сентябре прошлого года крупное пожертвование сделали судоремонтная компания «Варягъ» и её сотрудники. Руководство компании отдельно оплатило установку металлических дверей с элементами ковки и бронзовых ограждений маячной лампы. В музее надеялись собрать ещё больше средств, и я подумала, что будет смешно, если они получат все эти огромные миллионы, а в итоге поставят в доме маячника белые пластиковые окна и покроют его крышу металлочерепицей. Был ли Смирнов включён в «Клуб друзей маяка» и воспользовался ли он правом на бесплатные экскурсии, «Клопе» не уточнял. Я отбросила брошюрку. Если Смирнов и припрятал на маяке что-то для охотников за сокровищами, в ней об этом не упоминалось.

Я спрыгнула с кровати, схватила веник и лишний раз подмела пол в комнате. Села листать учебник математики, заглянула в тестовые задания ОГЭ, но вновь вскочила на ноги. Меня снедали недовольство и нетерпение. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Ну, разве что в детстве, когда предвкушала свой день рождения – пронюхала, что родители купили куклу-кидза, и не понимала, почему бы им не вручить мне подарок заранее. Нет, даже то нетерпение было другим, не таким всепоглощающим. Сейчас я металась, пощипывала себя ногтями за губу, потом бухнулась на кровать и осознала: мне мало! Провести ночь в библиотечном подвале, обыскать отдел комплектования, примчаться в Светлогорск и забраться в чью-то припаркованную машину – мне этого было мало! Я хотела ещё! Мне не терпелось продвинуться в нашем расследовании, сделать парочку шагов вперёд – использовать хотя бы одну новенькую зацепку из болгарской открытки, расшифровать хотя бы один новенький ориентир из головоломки!

Брошюрку с маяком я пережевала, как пережёвывают жвачку, вытянув соки, оставив лишь комок безвкусной резины. Теперь и смотреть на неё не хотела. И Маджарово меня не радовало. Мы с Гаммером столько времени провели в интернете, а ничего стоящего про болгарский городок не обнаружили, разве что парочку заметок о действовавшем в Маджарове природоохранном центре «Восточные Родопы», который помимо прочего охранял и египетских стервятников. «Ну, охранял, и что с того?» Гаммер упрямо твердил, что мы проскочили треть карты-головоломки, однако меня эта мысль больше не удовлетворяла.

Я почувствовала себя Тюаном Джимом, Санди Пруэлем по прозвищу Голова с дыркой и Конвэем Великолепным – разом всеми искателями приключений из книг Смирнова. Открыла Конрада и перечитала фрагмент с мечтами Джима. «Он видел себя: то он спасает людей с тонущих судов, то в ураган срубает мачты, или с верёвкой плывёт по волнам прибоя, или, потерпев крушение, одиноко бродит, босой и полуголый, по не покрытым водой рифам, в поисках ракушек, которые отсрочили бы голодную смерть. Он сражался с дикарями под тропиками, усмирял мятеж, вспыхнувший во время бури, и на маленькой лодке, затерянной в океане, поддерживал мужество в отчаявшихся людях – всегда преданный своему долгу и непоколебимый, как герой из книжки». Я простила Конраду его утомительные перечисления. Наверное, в приключениях не бывает иначе – слишком много чувств и событий. Они вынужденно встают в однородную цепочку нанизываний, а промежутки между ними читатель сам заполняет собственным воображением. И нет, я не хотела, подобно Джиму, усмирить мятеж на корабле или, подобно Конвэю, отыскать свою Шангри-ла – так далеко в мечтах я не зашла. Мне было бы достаточно решить загадки Смирнова и наконец узнать его подлинную историю.

– Кстати, о цепочках, – шепнула я себе, отложила «Лорда Джима» и поднялась на верхний чердак.