Лабиринт памяти (СИ)

Драко смотрел в её заплаканное лицо, не в силах вымолвить и слова. Он знал, что на этот раз спорить бессмысленно. Он поедет в Магнолию, раз это так для неё важно. Но чувство тревоги не покидало: Драко был уверен, что поездка не пройдёт так гладко, как того хотелось бы. Он чувствовал всей душой, что что-то произойдёт, что-то перевернёт привычный порядок вещей с ног на голову. Похожее чувство он испытал, когда встретил Эл, но в этот раз, по ощущениям, всё будет совсем иначе. Малфой поморщился, стараясь отогнать тревожные мысли.

А за окном царила ночь, и луна щедро размазывала её светом. Вот только этот свет был обманчив и не дарил и капли тепла. Драко мрачно усмехнулся: такой была и его собственная жизнь — яркой, но бессмысленной.

***

Они прибыли в Кобхэм ровно к семи утра, следуя указаниям в официальном письме с символикой «Магнолии». На месте уже ждал провожатый — смуглый паренёк лет девятнадцати, говорящий на прекрасном английском с лёгким акцентом. Одет он был безукоризненно: выглаженные белые брюки и рубашка, а поверх — лёгкая форменная мантия с вышитым цветком магнолии на груди. Весь его вид источал благородство и какую-то непоколебимую, почти осязаемую внутреннюю силу. Рон презрительно фыркнул и демонстративно отвернулся, когда Гермиона с Джинни невольно восхитились красотой итальянца, что, очевидно, отразилось на их лицах. Переглянувшись, подруги укоризненно покачали головами: другого от Рона ожидать не следовало.

На улице стояла нехарактерная для Лондона жара, и казалось, всё вокруг вот-вот расплавится, растопится, словно масло на сковороде. Парень, который представился как Матео, повёл их в сторону небольшого парка, мимо воскресного рынка и торговых рядов. Магглы совершенно не обращали на них внимания, что было достаточно странно, учитывая внешний вид провожатого. В руках у того была старинная трость с вырезанной на конце магнолией, и Гермиона догадалась, что это, скорее всего, портал.

Казалось, рынок никогда не закончится, и чем дальше Гермиона с друзьями шла, тем больше приходила к выводу, что такой духоты в Англии ещё не было никогда. Наконец они вышли к прекрасному безлюдному парку с небольшим прудом, куда сразу же и направились, но Матео остановил их и попросил приготовить документы. В то время как Гермиона с Джинни копались в своих маленьких с виду сумочках, итальянец накладывал чары на окружающую местность, объяснив это необходимыми мерами безопасности.

Вскоре документы были найдены, и Матео стал тщательно их проверять, бормоча себе под нос неведомые даже Гермионе заклинания. Всем стало немного не по себе, как только он начал с помощью этой сложной магии осматривать каждого из присутствующих. По телу бегали мурашки, несмотря на аномальную жару, и никто не мог сказать точно, что было тому причиной: ледяной пар, который обволакивал каждого белой дымкой из-за волшебства, или сильный, неземной голос Матео, полностью передающий мощную энергетику обладателя.

Прошло не меньше получаса, прежде чем друзьям наконец было велено встать кругом и коснуться пальцем трости. Матео пристально оглядел каждого, после чего улыбнулся и властно произнёс:

— Что ж, benvenuti nella «La Mia bella magnolia»!*

И в ту же секунду они оторвались от земли и в круговороте понеслись неизвестно куда. Вскоре ноги врезались в землю, и, не удержав равновесия, все дружно упали на мягкий, как пушистый ковёр, гравий. Один Матео приземлился с кошачьей грацией, словно проделывал такие путешествия через портал каждый день. Рон вскочил первым и, недобро взглянув на итальянца, подал руку Гермионе. Сухо поблагодарив, та поднялась, отряхнула колени и, наконец, посмотрела прямо перед собой.

Она даже не стала одёргивать Рона, когда тот смачно выругался. По правде сказать, она была не в силах вымолвить и слова: настолько её поразило увиденное.

— О Мерлин, это рай, не иначе! — восторженно выдохнула Джинни, и Гермиона с ней беззвучно согласилась.

Над ними возвышалось истинно шедевральный дворец архитектуры эпохи возрождения, увенчанный расписным сферическим куполом прямо по центру. Огромный отель, выполненный в едином стиле, поражал воображение красотой и роскошью. Нельзя было однозначно сказать, какая именно цветовая гамма была ему присуща: здесь были блики бирюзового, розового, золотого, кораллового, бордового и многих других оттенков. Возможно, причиной тому был солнечный свет, отражавшийся в разноцветных орнаментных стеклах окон с внушительными карнизами, поддерживаемыми пилястрами, а может и особая магия. Друзья жадно рассматривали каждую деталь этого удивительного строения. У входа во дворец расположились изящные витые колоны, рядом с которыми кружили создания неземной красоты, что было заметно даже с такого расстояния: одни из них играли прекрасную музыку на арфах, другие радостно приветствовали волшебников и что-то рассказывали им.

— Вейлы! — воскликнул Рон, всматриваясь в мерцающие силуэты красавиц. — Джинни, ты была права: мы попали в рай!