Лабиринт (СИ)

Удар оказался сильным. Люси бросило вперёд, на руль, приложив лбом и грудью, а потом откинуло назад, на спинку сиденья. Сознание она не потеряла, но какое-то время сидела, не шевелясь, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Получалось плохо — из-за острой боли за грудиной ей удавалось делать лишь короткие поверхностные вдохи, отчего от недостатка кислорода голова стала кружиться ещё больше. В салоне вдруг стало нестерпимо душно, поэтому Люси дрожащими пальцами, ломая ногти, кое-как отстегнула ремень безопасности и, стараясь не делать лишних движений, вылезла из машины.

Ливень обрушился на неё, будто она встала под открытый до упора кран. За несколько мгновений одежда промокла насквозь, но зато холодная вода помогла ей немного прийти в себя. Она осмотрелась, пытаясь найти того, кому так невовремя приспичило покончить с собой. Однако в поле зрения никого не оказалось. Пришлось обойти машину. Только тогда Люси удалось заметить в стороне, около железных стропил, что-то отдалённо напоминающее человеческую фигуру. Идти туда совершенно не хотелось, но другого выхода не было — нужно посмотреть, что случилось с этим камикадзе, возможно, ему нужна помощь.

Двадцать шагов дались с трудом. Пройдя их, Люси замерла, словно наткнулась на невидимую преграду. Тело одеревенело — от холода ли, от увиденной картины? Ноги подогнулись, увлекая свою хозяйку вниз; ладони зажали рот в стремлении не дать вырваться наружу хриплому, душераздирающему крику.

У железной балки, прижавшись к ней спиной, стоял мужчина. Голова его была опущена, руки безвольно свисали вдоль тела. Со стороны казалось, что человек устал и просто решил отдохнуть, оперевшись о ржавую конструкцию моста, да так и задремал стоя.

Люси тоже хотелось в это поверить. Но торчавший из груди незнакомца тонкий витой прут арматуры, с которого медленно капала густая, казавшаяся чёрной в красном свете задних габаритных огней кровь, не оставил ей на это ни малейшего шанса.

========== Глава 2. Тюрьма ==========

Сильный тычок в спину заставил Люси по инерции сделать пару шагов вперёд, пребольно стукнувшись коленкой об угол кушетки.

– Раздевайся! – рявкнул грубый голос. Когда одежда скорбной горкой легла на обтянутую дерматином лавку, ей приказали подойти ближе, осмотрели со всех сторон, проверили вены на обеих руках, залезли в рот, оставив на языке противный привкус резины. Потом отправили в соседнюю комнатушку. Здесь пришлось снять и последнюю часть гардероба, забраться на допотопное, шатающееся от любого движения гинекологическое кресло.

– Девственница? – уточнила подошедшая женщина в белом халате.

– Нет…

Толстые пальцы без предупреждения вторглись во влагалище, бесцеремонно покопались там и, выйдя, толкнулись ниже, в задний проход [1]. Люси закусила губу, вцепилась дрожащими руками в обжигающе холодные металлические детали кресла, зажмурилась что есть силы, борясь с паникой. Унизительно, больно, страшно. Проснуться бы, стряхнуть с себя липкий кошмар, вернуться в реальность… Невозможно. Мир перевернулся вверх ногами, вывернулся наизнанку, почернел, вымер, превратившись в выжженную постапокалипсическую пустыню. Когда-то давно, на одной из воскресных проповедей, священник рассказывал о Преисподне и тех муках, что ожидают грешников после смерти. Для неё Ад начался уже при жизни.

Ей позволили одеться, повели по серому, бесконечному коридору, приказали остановиться у двери, из которой, стоило ей открыться, пахнуло влажным теплом. Здесь снова пришлось снять с себя все вещи, убрать их в пакет и только после этого, прихватив мыло и застиранное полотенце, пройти в душевую.

Вода была чуть тёплой. Люси максимально открутила вентиль, стала водить по телу коричневым, горько пахнущим куском щёлочи, которое почти не давало пены. Пальцы подрагивали; мыло так и норовило выскользнуть из них и в конце концов всё же смогло сбежать, откатившись по полу почти в самый угол кабинки. Люси опустилась на корточки, но вместо того, чтобы достать его, уткнулась лицом в колени, затряслась – то ли от холода, то ли от свалившегося на голову осознания произошедшего.

Она с трудом помнила, что творилось тогда на мосту. В памяти отпечатались лишь обрывки – бессвязные, нереальные: капающая с прута кровь, завывание сирен, щёлкнувшие на запястьях наручники, стоящий перед ней на столе пластиковый стаканчик с горячей безвкусной бурдой, ослепительные вспышки фотокамеры, чёрные, словно измазанные в саже, подушечки пальцев. Люси безропотно делала всё, что говорили: отвечала на вопросы, ходила, подписывала бумаги. Все звуки сливались в однообразный гул, предметы теряли очертания, расплывались. И только когда в этом колышущемся мареве чётко проступили лица родителей, она не выдержала: сорвалась с места, попыталась убежать, отбивалась от тянущихся к ней рук, умоляла, кричала… Потому что не хотела, чтобы родные лица стали частью кошмара. Прижатый к плечу электрошокер пропустил через тело заряд небольшой силы, отправляя её в почти счастливое забытьё.