Лабиринт (СИ)

Через несколько дней в тюремной прачечной случилось ЧП – одна из заключённых обварилась горячей водой. На её место поставили Люси. Однако пользы от неё было немного – сил не хватало таскать огромные тюки с грязным бельём, от горячего, влажного воздуха начинала кружиться голова и перехватывало дыхание. Когда она едва не упала в обморок, старшая по смене, всучив мешок с полотенцами, выставила её за дверь:

– Иди, немощь, отнеси на кухню. Прогуляешься заодно. А то от тебя одни проблемы. Свалишься в чан с кипятком – как потом в нём бельё стирать?

Люси шмыгнула за дверь и с облегчением вздохнула: в коридоре дышалось не в пример легче, несмотря на запах плесени, настойчиво витающий в воздухе. Хартфилия поудобнее перехватила мешок и неторопливо зашагала в указанном направлении.

Прачечная располагалась в полуподвальном помещении. Попасть в неё можно было только одним способом – пройти по полутёмному коридору, под потолком которого тянулись трубы теплотрассы. Люси дошла уже до середины, когда в гулкой тишине послышался странный шорох. В памяти сразу всплыл рассказ Милли о Вестниках Смерти – место, чтобы «исчезнуть», было самое подходящее. Ноги словно приросли к припорошенному каменной пылью земляному полу, пальцы судорожно вцепились в грубую ткань мешка.

– Кто здесь? – голос осип, снизился до шёпота. От этого стало ещё страшнее. Люси набрала в грудь побольше воздуха и почти крикнула: – Кто здесь?!

За спиной шоркнуло. Хартфилия шарахнулась в сторону, роняя мешок, споткнулась о камень и едва не упала. Лопатки неожиданно коснулись холодной стены, заставив метнуться уже вперёд. Сердце билось в горле, неровно, бешено. Взгляд метался по окружающему пространству, ища источник опасности. Что-то пискнуло под ногами, серой тенью метнулось на более-менее освещённый участок, превратившись в упитанную крысу с гладким розовым хвостом. Облегчение горячей волной прокатилось по телу, невольно наполнив глаза солёной влагой.

– Как же ты меня напугала, – переводя дыхание, попеняла Люси животному. – Я же могла умереть от разрыва сердца. Не делай так больше, пожалуйста.

Крыса, пошевелив усиками, юркнула в щель в стене. Хартфилия, погрозив ей вслед пальцем, повернулась к уроненной поклаже, намереваясь продолжить путь.

Уже наклоняясь, она боковым зрением заметила на стене тень, но среагировать не успела: на голову резко набросили чёрный, непрозрачный мешок, поверх которого легла чья-то широкая ладонь, зажимая ей рот; руки перехватили, пресекая любые попытки освободиться; в плечо вошла тонкая игла. Сознание забилось испуганной пойманной птичкой и погасло.

Комментарий к Глава 2. Тюрьма

[1] - эта процедура называется “Осмотр естественных полостей организма”. Применяется с целью обнаружения запрещенных предметов, которые заключенные таким образом пытаются пронести на территорию тюрьмы.

[2] - это примерно 9 кв.м.

========== Глава 3. Лабиринт ==========

Сознание возвращалось медленно, толчками, уплывало, путалось. Тело было ватное, чужое; Люси попыталась поднять руку и даже не поняла в первый момент, удалось ей это или нет. И только когда конечность с размаху упала на грудь, заставив резко выдохнуть, стало ясно — у неё получилось. Ещё одно усилие, и ледяные пальцы коснулись сомкнутых век, стараясь отогнать последний тошнотворный туман в голове. Не вышло. Взгляд продолжал упорно тонуть в окружающей непроглядной темноте, словно у неё отказало зрение. Слух не улавливал ни звука, кроме её собственного дыхания, прерывистого, шумного, пугающего больше, чем неизвестность. Мысли заметались в голове, пытаясь прояснить ситуацию, найти какое-то логическое (нет, любое, пусть и самое бредовое!) объяснение, но упорно натыкались только на одно: её похоронили заживо. Зарыли под толщей земли, оставив умирать в страшных муках. За что? Почему? Разве мало ей того наказания, который назначил суд? Чем она прогневила небеса, что её заставляют проходить через этот ужас? А как же родные? Мама, папа… Она больше никогда не увидит их, а они не узнают, что с ней случилось, и не смогут даже проститься. Инстинкт самосохранения взял верх над остатками разума, и Люси забилась, застучала по внутренней поверхности своего гроба, давясь криком и слезами.

Сколько прошло времени, пока она, наконец, не выдохлась и не затихла, прижав дрожащие, саднящие кулаки к груди? Истерика отступила, оставив после себя разбитость и странное, тупое равнодушие к своей дальнейшей судьбе. Её участь решена, есть ли тогда смысл сопротивляться? Никто не услышит зова, не придёт на помощь. Остаётся лишь закрыть глаза и дождаться конца. Правая рука, безвольно соскользнув вниз, вытянулась вдоль тела. Пальцы наткнулись на грубую ткань, невольно сжали её, подтянули ближе.

Люси руководило не любопытство, не вспыхнувшая тёплым огоньком в груди надежда. Просто психика, устав от потрясений, решила таким образом отвлечься на что-то более приземлённое и реальное. Руки ощупывали неизвестный предмет, пытаясь хоть так помочь составить о нём представление, если уж глаза в этом были бесполезны.