Лабиринты памяти

В его голосе звучала неприкрытая горькая ирония. А Ника с ужасом прокручивала его рассказ в голове, пытаясь понять, что же у него за отец такой, если ради его расположения Маркел готов даже убить. Уж она бы ради Риты никогда такого не сделала.

– Раскаяние всегда приходит. Сразу или на следующий день, но приходит. Правда же? – Алекс взглянул на нее так пристально, испытующе, и Ника затаила дыхание.

Он знал. Откуда-то он знал, что она сделала с Сэмом, и теперь хотел услышать подтверждение: что она понимала его, понимала, что такое слепая ярость, что ее невозможно контролировать, как и невозможно бороться с чувством вины, которое накрывает позже. Но правда в том, что Ника не чувствовала этой вины, – хотела, чертовски хотела, взывала к ней, молила, но так и не почувствовала. Кровавое месиво на шее Сэма Бэрри снова всплыло в памяти – и Ника резко отвела взгляд от Алекса.

– Но Мари тебя поддерживает, – прочистив горло, сказала она. – Если честно, в какой-то момент мне вообще казалось, что вы разыгрываете всех историей и никакие вы не родственники. Уж слишком вы… ну, любите друг друга, что ли.

Ника чувствовала взгляд Алекса на своем лице, и от этого было не по себе. Она уже готовилась ему все рассказать, оправдать свой поступок, объяснить, почему ее вина – это совсем не та вина, которую испытывает он, как вдруг Алекс нервно рассмеялся и, сделав щедрый глоток из кружки, откинулся на спинку дивана. И Ника медленно вздохнула, чувствуя, как тяжесть покидает тело.

– Да все так считали сначала! – Алекс наконец оторвал палец от булавки и прижал к губам. Казалось, он даже не заметил, что Ника наблюдала за ним. – Мари приехала в «Форест Холл» спустя неделю после начала нашего первого учебного года там и носилась со мной как полоумная мамаша. Начали слухи ходить и все такое, неприятно, в общем. А она не понимала, в чем дело, все время говорила, как ей хреново от моих мыслей.

– Ах да, вы же эмпаты. И каково это?

Алекс закатил глаза, улыбнувшись. И Ника вдруг поняла, что никогда раньше не замечала этой его улыбки – простой и открытой, превращавшей и без того яркие, запоминающиеся глаза в изумруды. Глаза хорошего парня. Глаза убийцы.

– В детстве нашей любимой игрой была «Угадай, о чем я думаю». И знаешь, мы здорово поднатаскались в этом умении. – Алекс принялся распаковывать коробочку с китайской лапшой. – Конечно, у этой способности есть свои минусы: первая любовь, любое волнение, возбуждение и все такое – никак не скроешь. Наверное, поэтому мы стали такими открытыми друг для друга. – Алекс посмотрел на Нику и коротко пожал плечами. – Ну а какой смысл скрывать, если все равно все читается.

– Занятно, – кивнула Ника. – Я тоже немного знаю одного эмпата, но он говорил лишь, что чувствует настроение…

– Поначалу так и было. Мы просто понимали чувства друг друга, иногда даже на себя перенимали против своей же воли. Было много конфузов. Я однажды ни с того ни с сего принялся реветь, представляешь! Мы ужинали с отцом и его другом, и вдруг – бац! Так стыдно было, жуть. – Алекс рассмеялся, почесав лоб под челкой, и, раскрыв коробочку, протянул Нике. – В общем, сначала все это казалось странным, а потом привыкли как-то… – Алекс открыл вторую коробку и задумчиво добавил: – Понимаешь, Мари… она реально святая. Для меня, по крайней мере. Она меня принимает даже после всего. И она ходит в церковь до сих пор. Думает, что сумеет спасти мою душу молитвами.

– А ты скептически настроен?

– Скажем так… росли мы в верующей семье, и я по-прежнему верю, вопрос лишь в том, во что.

Ника молча жевала лапшу и обдумывала услышанное. Состояние сомнений и переосмысления всего, что долгие годы казалось единственно правильным, было полностью понятно ей, несмотря на то что контекст этих определений у каждого из них отличался. Только она могла выбирать: остаться в прежней жизни или погрузиться в новый и совершенно непонятный мир, – а у Алекса такой возможности, кажется, не было.

Горячая еда и напитки расслабили, и ей стало очень комфортно сидеть здесь – на мягком диване, рядом с человеком, которого она еще несколько дней назад боялась. Ника подобрала под себя ноги и откинулась на спинку, блаженно закрывая глаза.

– А для тебя вообще это важно – чтобы душа была чистой?

Алекс переместил поднос с пустыми коробочками на пол и, скрестив ноги, тоже закрыл глаза.

– Помнишь, я говорил о Полосе Туманов – месте, где, по преданиям, помимо жутких магических существ живут и души грешников? Это та вещь, в которую я еще верю. Я просто боюсь застрять там. Сейчас мне кажется, что Полоса – единственное место в нашем мире, которое будет жить вечно. Там же сосредоточена вся-вся магия наших земель, и, даже если мы вымрем от какой-нибудь чумы, все ее обитатели продолжат жить.

– То есть они – двигатель мира?

– Да, так говорят. Среди обычных жителей очень мало магии, и вся она под контролем для баланса. Одна из главных задач правителей – блюсти этот баланс, и в этом обе земли схожи.

– Только в этом?

Алекс внимательно посмотрел на Нику, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.