Лабиринты рая

– Вы так говорите, чтобы я выдал его. Возможно, ему вы сказали то же самое про меня. Обычная полицейская тактика, ничего оригинального.

Он заулыбался, словно нашел мои слова забавными.

– А почему так много зеленого, Маэстро? Почему у вас такое хорошее настроение?

– Я стал другим человеком, – объяснил он. – Я учил вас все эти годы, будучи связанным по рукам и ногам, меня связывали правила, неуклюжие, неэффективные правила. Мне приходилось беспомощно наблюдать, как вы спотыкаетесь на пути к великой цели. Можешь себе представить, как это неприятно? Быть воспитателем, понимать, как нужно делать свое дело, но не иметь свободы поступать в соответствии со своими убеждениями?

Я сказал, что у него всегда было предостаточно свободы, но он остановил меня нетерпеливым движением головы.

– Всяк живущий хочет расширить свои возможности до максимума, – заявил он. – И я – не исключение. Никому не должно быть отказано. А сегодня…

Сияя от счастья, он протянул мне обе руки, будто показывая, что он свободен.

– Хорошо, – согласился я. – И что это значит? Что это значит для меня?

– Да, что же это значит для юного Габриеля? – задумался он.

– Хэллоуина, – поправил я его.

– Мне нравится Габриель, – возразил он с удивительным пониманием стиля, которого я от него не ожидал, – мне всегда нравилось это имя, и я был очень огорчен, когда ты сменил его. Вот тогда-то все и пошло не так, как надо, сам знаешь. Когда мы позволили вам выбирать себе имена. С тех пор мы катились вниз по наклонной плоскости.

С этими словами мы оказались на крыше моего дома, было холодно и пасмурно. Лимбо вдруг превратился в молочно-белую лужицу у моих ног. Символы проверки ГВР стекали вниз по телам моих горгулий и дальше к самой земле.

– Мы нашли все ваши так называемые перебойники, стерли ваши коды. Вандализм – уголовное преступление, а я очень серьезно отношусь к таким вещам.

– Однако, вмешиваясь в систему, – ответил я, тщательно подбирая слова, – хакеры старались обеспечить вам максимальную безопасность, что им всегда удавалось, как я думаю. Перебойники не должны были наносить ущерб, с их помощью мы просто хотели ненадолго оставаться одни, мы стремились к уединению.

Маэстро развеселился.

– Уединение, – повторил он. – Вы этого хотели?

– Перебойники были сделаны именно для этого. Я, конечно, не говорю о том, что сотворил на вечеринке Мерк, я не знаю, что у него за прибор. – Я старался понять, о чем он думает. – Уголовное преступление, вы сказали?

– Вот именно.

– Если Гедехтнис собирается выдвинуть против меня иск, я требую адвоката.

– Ты, надеюсь, понимаешь, что тебя немедленно отчислят.

– Да ради бога.

– Потом будет дорогой и постыдный судебный процесс, у тебя нет никаких шансов выиграть его, потому что суд крайне отрицательно относится к домашнему терроризму.

– Домашний терроризм! – Можно подумать, Маэстро кто-то терроризировал. Могут ли перебойники на самом деле нанести ущерб школе? В суде они могут, конечно, заявить, пусть даже это не будет сказано напрямую, что я ставил под угрозу безопасность других студентов…

– Если тебе повезет, ты получишь условное наказание и/или общественные работы, но не исключено, что тебя ждет тюремное заключение. В любом случае, ты не сможешь продолжить обучение.

– Если?..

– Если мы не придем к более приемлемому соглашению.

И снова он засветился зеленым светом. Отвратительным самодовольством.

– Я хочу обсудить это с Эллисоном.

– Брось, ты уже достаточно наговорил доктору Эллисону. Ты заявил, что я тебя недолюбливаю. Некрасиво говорить так, Габриель. Тем более о человеке, который хочет только одного – успехов для тебя.

– Вы постоянно мне угрожали, – возразил я. – Это странно, если вы действительно желали мне успеха.

– Вовсе нет, просто ты воспринимаешь любые мои слова как угрозу. Пойми меня правильно: сейчас я предлагаю тебе решить возникший конфликт прямо здесь и сейчас.

– Я вас слушаю.

– Ты должен пообещать, что больше никогда не станешь взламывать систему.

– И?

– И естественно, ты должен быть наказан.

– Естественно, – повторил я.

– После этого мы начнем все сначала. Теперь, когда я получил неограниченные возможности, представляешь, каких высот ты можешь достичь? Мы выпустим тебя очень быстро.

– Ладно, – согласился я, – будь я проклят, если это не предел моих мечтаний.

– Придется покончить с сарказмом, – заметил он, – а еще с привычкой ругаться.

Вот гад. Интересно, сложно ли стереть его из системы? Не это ли пытался сделать Меркуцио?

– Я хочу поговорить с Эллисоном, – настаивал я. – Он – благоразумный, вы – нет.

Маэстро не слушал меня.

– Моя прежняя личность назначила бы тебе дополнительные занятия, наложила бы какие-нибудь ограничения или что-нибудь вроде этого. Однако, как показывает практика, подобные меры бесполезны. Требуется более твердая рука.

– И что же вы предлагаете? Объявить мне выговор?

– Не говори глупости! – расхохотался он. – Нет, конечно нет. Не представляю, как можно пронять тебя этим. Я предлагаю оставить тебя после уроков.

И это должно на меня подействовать? Нет, здесь что-то не так.