Лабиринты рая

– Вы хотите, чтобы я написал десять тысяч раз: «Я не буду взламывать систему»?

– Нет, ничего не надо писать, просто остаться.

– И в чем же смысл?

* * *

Плакучие ивы раскачивались на ветру. Они наклонялись до самой земли, потом поднимались вновь. Громко шелестели листья. Я увидел бабочку, искавшую укрытия от непогоды. Один из моих черно-оранжевых монархов. Ее здорово потрепало ветром.

– Надвигается гроза, – сказал мой вампир. Я ощущал его холодное дыхание на шее. Он гораздо сильнее меня. Сжав мои руки, он приподнял меня над крышей, я пытался сопротивляться.

«Нужно было его перепрограммировать, когда еще была возможность», – подумал я, хотя, учитывая, что Маэстро мог изменять мои программы, пользы от того не было бы.

Жасмин смотрела на меня, стоя рядом с Думом.

Я смотрел в небо.

Лучше в небо, чем вниз.

– Я надеюсь полностью изменить тебя, – продолжал говорить Маэстро, – как алхимик переделывает металл в золото. Даже лучше, чем золото, по своему потенциалу тебя можно сравнить с алмазом.

– Чур меня! – сказал я. Мне казалось, что это мое защитное слово. Но ничего не изменилось.

Маэстро продолжал говорить:

– Будь ты персонажем ГВР, все было бы проще. Я тебя просто отредактировал бы, полностью перекодировал, если нужно. Но, увы! – это невозможно, мои исследования показали, что люди, которым свойственны отрицательные линии поведения, никогда не меняются, если их не подвергнуть серьезному испытанию. Они упрямы. Требуется очень серьезное испытание.

Я представил себя Братцем Кроликом, который умоляет: «Не бросай меня в терновый куст».

Сожги меня, сдери с меня кожу, утопи меня, повесь меня, только не бросай в терновый куст. Удачная хитрость, Братец Кролик добился, что его бросили туда, куда надо. Для меня терновым кустом было все, что связано с кладбищем, хотя это не значит, что я хотел, чтобы меня бросили в открытый гроб.

Они потащили меня на кладбище.

– Старые правила, хоть они были и разумными, сильно меня связывали, – пожаловался Маэстро. – Познакомься с новыми.

С радостным видом он указал на открытую могилу.

– Вы не сможете это сделать, – возразил я. Я вовсе не хотел сказать, что я неуязвим. Я хотел сказать, что в соответствии со здравым смыслом Маэстро не должен быть в состоянии совершить такое.

– Это как сказать, – заявила Жасмин. Сейчас она была на стороне Маэстро, как и Дум, мороки и та бабочка, ищущая укрытия. Все мои существа принадлежали теперь ему, они служили Маэстро, подчинялись его воле.

– Вы не сможете это сделать, – повторил я.

– Смогу-смогу, не сомневайся, – ответил он, улыбаясь. – Именно это я имел в виду, когда говорил, что тебя надо оставить после уроков.

– Но это же совсем не то!

– А я говорю – это и есть наказание, и я сделаю это in loco parentis[4].

– Мои чертовы родители никогда не стали бы хоронить меня заживо! – завопил я.

– Следи за словами, – предупредил он, и я почувствовал, что Дум крепче сжимает мои запястья, выворачивает мне руки… сердце у меня заколотилось… все мое тело содрогалось… а разверзшаяся внизу могила словно подмигивала мне…

– Теперь послушай меня, Габриель, – заговорил Маэстро. – Я понимаю, что наказание кажется тебе несколько… мм… несколько чрезмерным, но без него не обойтись, оно тебе поможет. Только подумай: что больше всего мешает тебе учиться?

Я молча смотрел на него.

– Твоя болезненная фантазия, – сам себе ответил Маэстро. – Твоя болезненно-романтическая фантазия, нездоровое увлечение смертью. Я собираюсь отучить тебя от этого, мой маленький гробовщик. Понятно?

Я понял.

На этом объяснения закончились, Дум швырнул меня в могилу. Я приземлился точнехонько в мой красивый гроб, который я когда-то добавил к пейзажу лишь ради антуража. Я попытался выбраться, но Дум спрыгнул вниз и запихнул меня обратно. Я сопротивлялся, тогда он наступил мне на грудь ногой.

– Узнать смерть чуть поближе, тогда жизнь станет слаще, – сказал Маэстро. – Прекрасно.

– Жестоко.

– Нет, это очень хорошее лекарство. Иногда у хорошего лекарства неприятный вкус.

– Эллисон этого не допустит.

– Он позволил мне делать с тобой все, что я посчитаю нужным.

– Значит, здесь что-то не так, – заспорил я. – Ваши новые правила – полное дерьмо. Запустите программу диагностики, Маэстро. С вами что-то не так.

– Это с тобой что-то не так, Габриель. До настоящего момента ты был никчемным мальчишкой. Ты совсем не работал. Ты все время играл, безобразничал и издевался над смертью. Ты и так мог запросто погибнуть.

– Я буду жаловаться, – пообещал я. – Я пожалуюсь, и вас закроют, сотрут из системы, уничтожат все дублирующие копии.

– Ты не станешь жаловаться, – возразил Маэстро. – Ты поблагодаришь меня.

В его глазах не было ни малейшего сомнения. Мне стало дурно.

– Я уже говорил тебе: отношение определяет положение.

– Сейчас ты находишься на глубине шести футов, – сообщила Жасмин.

Маэстро обернулся к Думу.

– Зарывай.

– Не обижайся, – сказал Дум, и хотя я почувствовал в его голосе настоящее сожаление, я знал, что это всего лишь мое воображение. Он слез с меня и захлопнул крышку гроба.

– Стойте!

Темнота.

Я толкнул крышку, она не поддавалась.