Лабораторные условия (СИ)

Увы, никто сейчас не мог бы созерцать громилу-подрывника, в задумчивости застывшего подле читающего и совершенно не замечающего его сослуживца, в позе Гамлета-неандартальца, с явственным “быть или не быть” на изуродованном шрамом лице. Вполне возможно, вдохновленный этим образом, поэт написал бы эпическую балладу, художник запечатлел на холсте линию плеч и подернутый поволокой взор, а постановщик экспериментального театра срочно заказал бы в свою труппу крокодила. Возможно.

Как известно, когда человеку не оставляют выхода, он, бывает, делает самые неожиданные вещи. Иногда создает выход самостоятельно. Когда речь шла о Рико, не приходилось сомневаться, что он этот выход не просто создаст - нет, он попутно сметет пару близлежащих препятствий и оставит дымящуюся дыру в стене. Жаль, что в текущем случае нельзя было прибегнуть к этому старому доброму испытанному средству.

Впрочем - почему же нельзя…

Ковальски читал. Его не занимал окружающий мир - что бы то ни было вообще не существовало за пределами ровных аккуратных книжных абзацев, где все было на своих местах, правильно и выверено, и даже исключения подробно оговаривались и выделялись скобочкой. В жизни, как он успел с прискорбием убедиться, скобочкой ничего не выделялось. Разве что граблями. Такими, здоровенными, чтоб от души… Или еще лучше - детскими. Вот уж какие орудия труда жизнь разбрасывала на его тернистом пути с особенным изобилием и цинизмом…

Ковальски перевернул страницу. Шкипера не будет до самого рассвета. Он, как водится, заявится в хлюпающих сапогах, неся в одной руке ведро с уловом, а в другой - перехваченного поперек туловища и практически дрыхнущего Прапора. Тогда придется закрыть книгу и как-то принять во всем этом участие. Например, предложить кепу отдать ведро Рико (кто вечный дежурный по кухне, у того и голова на ее счет пусть болит), а самому сгрузить Прапора на его койку и оставить в покое, пока не проспится. Ему, как младшему, в плане режима допустимы были послабления, а им двоим день пахать. Своих разлюбезных книг он не увидит до самого до вечера. До вечера послезавтра, потому что ночью - вуаля – придется-таки поспать. А потом вскочить в четыре часа утра, потому что приснится что-то экстраординарное, залиться по уши вчерашним еще кофе, имеющим вкус просроченной адской смолы, и быстро-быстро записать все, что еще держится в памяти. А потом так и уснуть за кульманом до самой побудки, упав лицом в калькулятор. И наутро слушать лекции Шкипера про остеохондроз…

На этой сверх всякой меры мажорной ноте по ушам нежданно-негаданно ударил звук сирены. Читать стало неудобно - моргающее освещение изрядно раздражало – но все еще в принципе возможно, хоть и… Впрочем какое “читать”, одернул себя лейтенант, тут надо скакать вприпрыжку к перископу, благо ноги длинные. Рефлексы, пусть и условные, все-таки не пропьешь, даже если и пить кофе ведрами. В три прыжка при должной сноровке (а сноровка у него вполне приличная) Ковальски до цели доберется - если сигануть через стол…

Он и сиганул.

Увы, ни интуиция, ни банальный здравый смысл не предупредили ученого, что стол, который он помнил девственно-чистым, будет обогащен препятствием, а именно - тарелкой горячего супа. И литр жгучего бульона - это было явно не то, чего Ковальски не хватало для счастья. По крайней мере – в варианте наружного применения. Решив, что взвыть от боли и досады, а также прибавлять еще одни грабли к уже скопившемуся сонму, можно будет чуть позже, когда ситуация прояснится, он все же дохромал до перископа. За спиной душевно и на редкость членораздельно ругался Рико - в его обычном рычании, если постараться, можно было угадать (как образы в чернильных пятнах Роршаха) слова, напоминающие нормальные человеческие. Например «чтоб тебя» и что-то непечатное, что при Прапоре Ковальски вслух не переводил.

Перископ показал совершенно чистый горизонт, если не считать лихо отплясывающего Джулиана в контрастных, воспаленно-ярких лучах софитов. Или как там называется эта светотехника для вечеринок?..

Размышления над этой в высшей степени животрепещущей темой были прерваны и весьма бесцеремонно - кто-то (какое чудесное определение… А уместное-то какое…) обхватил Ковальски сзади поперек туловища и попросту оттащил от окуляров. Лейтенант покорно позволил совершиться этой манипуляции. Старая добрая игра, в которой одному предлагалось падать спиной вперед, а второму - ловить его, была ими пройдена в дремучем далеком прошлом. Где-то на уровне спинного, что ли, мозга, он затвердил: если сослуживец хватает тебя сзади, позволь ему это и не сопротивляйся. Скорее всего, для этого есть немаловажные причины, и то, что ты их не видишь, не умаляет степени их важности.