Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

Надо же, я всегда бегал в ту часть поместья по нужде и понятия не имел, что там есть какая-то лазейка. Словно двое воришек, мы прошли до конца двора, протиснулись между тугими ветками кустарника, который рос сплошняком вдоль забора, и оказались в узком проходе. Под лапами шуршали сухие листья и потрескивали мелкие ветки, оставшиеся после стрижки зелени. Годзилла разворошила их, и перед нами предстал тот самый лаз, выглядевший как небольшая ямка под оградой. Видимо, садовник сюда не добирался. Если бы он знал о его существовании, наверняка уже засыпал бы.

– Да я застряну в нём, как Винни Пух в гостях у Кролика! – воскликнул я, с сомнением глядя на маленький тоннель. – Давай выроем поглубже, это займёт всего несколько минут, – предложил я.

Кто имел дело с лабрадорами, наверняка знает: нам корма не надо, только дай ямки порыть.

– Не знаю, кто такой Винни Пух и что он делал у Кролика, – сказала пума, – я в эту дыру спокойно пролезаю, а ты и подавно проскочишь в неё, как шмель. Смелей, царь, – подбодрила она.

Со шмелём меня ещё никто не сравнивал. До чего я докатился в этом Голливуде! Протискиваясь под забором, Годзилла распласталась по земле, как беспозвоночное животное. Одним словом – кошка, в любую дырку залезет. Прежде чем проделать то же самое, я мысленно попросил помощи у неба. Уж больно мне не хотелось, чтобы Кристофер нашёл меня утром застрявшим в яме. С превеликим трудом мне удалось просунуть в неё своё тело: оно не такое гибкое, как кошачье. Когда я оказался за территорией дома, пума пролезла обратно в дыру, загребла её листьями и ветками, с места сиганула на забор и с такой же лёгкостью спрыгнула с него. Я смотрел на неё и думал: до чего же природа несправедлива. Мало того что наградила их умением пролезать в любую щель, так ещё и удивительной прыгучестью наделила.

– Слушай, а зачем тебе этот лаз? – удивился я. – Ты же можешь запросто попасть во двор через ограду.

– Так, на всякий случай, – ответила она. – А вдруг какая добыча попадётся. Как я потащу её через забор?

Казалось бы, дикая кошка, а в логике ей не откажешь. Всё заранее продумала и предусмотрела.

Вскоре мы с ней шагали по звериным тропам. На небе висела яркая луна, освещая нам путь. Вокруг стояли тишина и безмолвие, как будто всё живое при виде нас боялось произнести хотя бы словечко. Изредка вдалеке мелькал свет фар и слышалось жужжание мотора редких ночных автомобилей.

– Пойдём, я покажу тебе, где живу, – сказала Годзилла и потрусила по узкой дорожке, убегающей вверх по холмам.

Наше путешествие в тишине длилось недолго. Привыкнув к нашему присутствию, холмы постепенно начали оживать. Где-то рядом зашевелилась растительность, послышался шелест листьев, застонали ветви деревьев, захрустели сучья под чьими-то лапами. Время от времени какая-нибудь ночная птица длинно ухала поблизости, а потом принималась издавать короткие крики, будто хохотала. То и дело над головой раздавались хлопанье крыльев, сдавленный писк и какая-то возня. От всех этих звуков у меня холодело в груди и лапы отнимались. Как хорошо, что рядом Годзилла: окажись я здесь один, точно помер бы со страху, а с таким сопровождающим было гораздо спокойней. Главное – не встретить другого, более сильного хищника. Следуя за Годзиллой, я ругал себя на чём свет стоит. Вот глупый пёс, и зачем я только подписался на это путешествие, надо было сослаться на мигрень или другую причину придумать. Люди, например, частенько используют в качестве отговорки головную боль – и ничего, все с пониманием относятся. Эх, ну почему умные мысли всегда приходят опосля? А если я не вернусь? Ведь никто никогда не узнает, куда я пропал. Кристофер спит и не ведает, где я. Что он скажет моим родным? «Ваш Трисон ушёл из дома и не вернулся. Считайте его пропавшим без вести»? На душе вдруг стало тревожно.

– Слушай, Годзилла, давай вернёмся, что-то у меня хвост крутит, видимо, погода меняется, – сочинил я на ходу отговорку.

– Ты ничего умней не мог придумать? – Пума обернулась и уставилась на меня как на полоумного. – Здесь погода никогда не меняется. Царь, да расслабься ты. Если ты со мной, тебе некого бояться, – словно прочитав мои мысли, сказала она. – Здесь мы господствуем, это наша территория.

Услышав её слова, я облегчённо вздохнул. Ещё есть надежда попасть на премьеру.

Мы петляли то вверх, то вниз по холмам, пробирались невиданными стёжками-дорожками между густо растущим кустарником и вскоре оказались в небольшой роще.

– Вот мы и пришли, – сказала Годзилла, кивнув на раскидистое дерево. – Это и есть мой дом.

– Ты здесь живёшь? – Сперва я опешил, а потом вспомнил, как сам жил на дереве вместе с русским парнем по имени Григорий, когда жена моего подопечного забыла меня на острове в океане[44].

– Ну да, – подтвердила Годзилла. – А чему ты удивляешься? – Она бросила на меня непонимающий взгляд. – Многие кошки живут на деревьях. Это очень удобно, меня никто не замечает, а я вижу всех и в любой момент могу напасть на добычу.

Вот так гуляешь по холмам и не подозреваешь, что за тобой сверху наблюдает хищник.