Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

– Ты и на людей нападаешь? – Я округлил глаза.

– Боже упаси. – Она замотала головой. – Я стараюсь избегать встреч с ними. Среди них столько неадекватных, что лучше с ними не связываться. Конечно, бывают случаи, когда мои сородичи нападают на человека, но такое происходит крайне редко и исключительно по вине самого человека. Мы же не дураки, чтобы просто так на людей кидаться, а вот если они ведут себя агрессивно, тогда мы вынуждены защищаться. А с добрым человеком, таким, как твой хозяин, мы запросто можем стать друзьями. Кстати, люди часто берут наших детёнышей на воспитание в свои жилища.

После знакомства с Патриком я уже нисколько не удивился. На мой взгляд, лучше иметь в качестве домашнего питомца пуму, чем крокодила. Хотя кто его знает, как сказал бы мой подопечный Сашка: зверь – он и в Африке зверь.

– Да и зачем мне нападать на человека? – хмыкнула пума. – Здесь еды полно бегает. А за людьми мне нравится наблюдать. Видишь, там наверху белые буквы стоят? – Годзилла кивнула в нужном направлении.

Сквозь ветви деревьев я разглядел ту самую надпись, ради которой туристы приезжают сюда со всего мира.

– Чтобы сфотографироваться на их фоне, они сутками бродят по холмам. Ладно бы ещё ходили по своим дорогам, а то лезут на нашу территорию и вынуждают нас прятаться по кустам. Какие-то они чудаковатые, эти туристы, – фыркнула Годзилла. – Не понимаю, зачем они это делают?

– Как зачем? – спросил я. – Чтобы потом выложить фотографии в социальные сети и похвастаться перед друзьями и близкими.

– Чем похвастаться? – не поняла Годзилла.

Я оторопел от её вопроса. Как объяснить дикой кошке, что такое человеческое тщеславие? Я и так и сяк ломал голову, а она пристально смотрела на меня своими глазищами в ожидании ответа.

– Понимаешь, не каждый человек может сюда приехать, а те, кому это удалось, потом хотят показать всему миру, где они побывали, – наконец нашёлся я.

– Слушай, я уже не раз слышала про эти социальные сети, а что это такое? – Следующий её вопрос снова поставил меня в тупик. Вот этого я точно не смогу объяснить, потому как сам не знаю.

– Я однажды видела, как люди ловят рыбу сетями. Это и есть социальные сети? – не дождавшись моего ответа, опять поинтересовалась пума.

Если бы умел, я бы точно расхохотался. А потом вдруг задумался и понял: не такой уж и глупый вопрос она задала. Ведь если так разобраться, что рыба, что человек довольно легко попадают в сети, вот только в разные. Я сам видел, как окружающие меня люди пропадают в них, словно в чёрной дыре.

– Не такие же, но определённое сходство есть, – уклончиво ответил я и, во избежание новых непонятных вопросов, перевёл разговор на другую тему: – Ты здесь одна живёшь? – Я огляделся в поисках других её сородичей. – Разве у тебя нет семьи?

– Нет. – Она мотнула головой. – Пумы по своей природе одиночки, мы не живём семьями. У меня было трое детей, я их вырастила, обучила уму-разуму – и теперь они живут самостоятельной жизнью.

Годзилла одним прыжком запрыгнула на дерево, отчего толстая ветвь закачалась под её весом, прошлась по ней, точно по бульвару, до самого ствола. По тому, как Годзилла шарила в листве, стало понятно: она что-то ищет.

– Держи, – сказала пума, и через мгновение прямо перед моими лапами на землю шмякнулась тушка животного. – Я обещала угостить тебя крольчатиной. Ешь, не стесняйся. Я люблю охотиться, так что себе ещё поймаю.

Обнюхав угощение, я невольно поморщился. Ну и запашок у него. Ещё бы, лежит тут со вчерашнего дня. Годзилла спрыгнула с дерева и уселась рядом, с довольной миной наблюдая за мной. Мне не хотелось её обижать, но и есть несвежее мясо тоже не было желания. Только вы не подумайте, я не какая-то капризуля. В тот момент я был не настолько голоден, чтобы слопать его. К тому же ещё некоторое время назад этот бедный-несчастный кролик куда-то бежал по своим делам и даже предположить не мог, как скоро оборвётся его путь.

– Тебе не нравится мясо? – спросила она, округлив глаза.

– Прости, я правда не голоден, – извинился я.

– Как знаешь, – хмыкнула она. – Моё дело – предложить, твоё – отказаться. Не хочешь ты, кто-нибудь другой съест.

Тем временем на небе забрезжил рассвет, сквозь листву я увидел румяное зарево нарождающегося дня и уцепился за это как за соломинку.

– Годзилла, мне нужно возвращаться, – сказал я. – Скоро Кристофер проснётся, а меня нет.

– Это так твоего человека зовут? – полюбопытствовала пума.

– Да.

– Ну что ж, надо так надо, – вздохнула она. – Пойдём, я провожу тебя домой.

Я надеялся, что Кристофер не узнает о моём ночном путешествии. Но не тут-то было. Пролезая под забором в утренней тишине, мы отчётливо слышали, как он разговаривал на террасе по телефону. Его встревоженный голос разносился на всю округу.

– Вилсон, ты мне срочно нужен. Немедленно выезжай ко мне. Трисон пропал. Смотрел… да проверял я, проверял… я весь дом обошёл, весь двор облазил, нет его нигде. Он как будто исчез…

– Царь, по-моему, тебя потеряли, – сказала Годзилла, загребая за нами яму листьями. – Ладно, ты иди, а мне надо возвращаться.