Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

В трактире Лагарпа ждало последнее приключение: его ужин был прерван прибытием знакомого водуазца, который, к счастью, его не узнал. Он искал жилье для члена Исполнительной комиссии Глера. Оказывается, тот на период разбирательства в Берне взял отпуск (на всякий случай!) и отправился на воды в княжество Нёвшатель. По словам Лагарпа, Глер точно был в курсе его ареста, и бывший директор подавил в себе желание драматически предстать перед лицом своего врага – вместо этого он уступил ему комнату, в которой только что расположился на отдых, и еще несколько часов провел тихо в обществе эмигранта, не выходя наружу. Таким образом лишь тонкие стенные перегородки в течение некоторого времени разделяли двух непримиримых политических противников и лидеров швейцарского государства.

Глубоким вечером 3 июля Лагарп успешно перешел границу Франции. Ему казалось, что он давно избавился от преследователей, но, как потом он узнал, нёвшательские жандармы, выполнявшие просьбу гельветического правительства, шли за ним по пятам и находились всего в паре километров от Ле Веррьер, когда Лагарп оттуда ушел, а по всем дорогам развешивались объявления с его приметами[280].

Во Франции он уже мог пользоваться транспортом, что ускорило его передвижение, и 5 июля Лагарп был в Дижоне. Там его племянник, сын Амедея Лагарпа и гвардейский капитан в дивизии Брюна, организовал встречу последнего с Лагарпом, а благодаря генералу уже 9 июля в Париже бывший директор получил продолжительную аудиенцию у Наполеона Бонапарта, во дворце Мальмезон. Однако первый консул встретил его холодно. Лагарп писал через год Александру I: «Были у меня веские основания рассчитывать на прием, достойный нас обоих. Ожидания сии не оправдались. Обошелся он со мной высокомерно, говорил нелюбезно. Урок приму к сведению; полагал в первом консуле найти характер куда более великий». В ходе беседы Наполеон, в частности, упрекнул Лагарпа, что тот пошел на создание гвардии из пятисот человек для защиты гельветического правительства. Первый консул усмотрел в этом чрезмерное проявление гордости и независимости. «Лагарп ему на это прямо ответил, что видит цель свою в освобождении отечества от любой опеки. Первый консул переменил тему»[281].

Несмотря на такие взаимные неудовольствия, Наполеон дал бывшему директору Гельветической республики разрешение остаться во Франции в обмен на его обещание никогда отсюда не вмешиваться в швейцарские дела. Надо сказать, что Лагарп чрезвычайно пунктуально следовал своему слову, и это привело к тому, что его политическая карьера на родине на очень долгое время (но не навсегда) остановилась, а влиять на судьбу Швейцарии он теперь будет пытаться другими способами.

Итак, изгнанник, преследуемый властями Бернской республики, смог взять верх над «тиранами». Для этого ему пришлось из либерала стать революционером, воззвать к иностранной помощи, защищать родину от разграбления теми, кого он сам позвал, а затем все-таки принять на себя колоссальную ответственность за страну, войдя в ее высший исполнительный орган и полтора года фактически выполняя обязанности главы государства. Трудности и препятствия, испытанные Лагарпом на этом посту, привели его к мыслям о диктатуре. Лагарп оказался весьма близок к тому, чтобы реализовать свои амбиции. Но – потерпел поражение, и уже через полгода все вернулось к тому, с чего началось: гонимый властями, опасающийся за свою жизнь политик вновь покинул Швейцарию и поселился во Франции.

Для оценки политической деятельности Лагарпа во главе Гельветической республики важно учесть: он отсутствовал до этого на родине 16 лет и был приглашен управлять страной из чужих для него немецкоязычных городов, где у Лагарпа не было ни связей (все друзья остались на берегах Женевского озера), ни корыстной заинтересованности (его имущественные интересы и деньги управлялись французскими банкирами). Поэтому Лагарп руководствовался только своими принципами и идеалами, тем образом будущего, который хотел видеть для своей страны, и, конечно же, ради этого боролся за ее независимость от Франции, за новые законы, основанные на равенстве прав, за систему народного образования и т. д. Но многие его усилия разбились о тяжелую войну, которую развязали на территории Швейцарии французские, австрийские и русские войска: Лагарп никак не мог предотвратить ее начало, но ее последствия, безусловно, стоили ему власти и едва не стоили свободы.

Глава 5 Учитель и царственный ученик (1801–1803)

Когда в июле 1800 года Лагарп, пешком скитаясь по горам, возлагал свои «последние в жизни» надежды на Александра, вряд ли он думал, что они скоро могут реализоваться. Но случилось именно так. Уже 12 марта 1801 года Александр стал правителем огромной Российской империи. Перед ним открывалось широкое поле деятельности, но 23-летний император испытывал явную нужду в конкретном политическом опыте – как раз таком, который в избытке получил Лагарп в период своего управления Гельветической республикой.