Лагарп. Швейцарец, воспитавший царя

Для последующей биографии Лагарпа его нахождение во власти в течение полутора лет сыграло неоднозначную роль. Хотя он имел здесь несомненные заслуги и достижения, но до конца жизни потом будет вынужден слышать сильно задевавшие его упреки в авторитаризме и оправдываться за свою политику. Этим Лагарп занялся уже вскоре после январского переворота, составив развернутую записку, где объяснял свои действия, – и она не только была напечатана, но и зачитана на заседании Большого совета, который 21 января снял с Лагарпа выдвинутые ранее обвинения.

Лагарп 15 января переехал в Лозанну, где остановился у своего друга и участника водуазской революции Давида-Абрама Бержье. Быть может, Лагарп и хотел бы сразу отправиться в купленное для него осенью 1799 года во Франции имение Плесси-Пике (в 10 км к юго-западу от Парижа), но Конституция предписывала бывшему директору жить на территории республики еще в течение полугода после прекращения полномочий.

Однако и на расстоянии Лагарп вызывал страх у членов нового правительства. В апреле 1800 года в печать попало послание Исполнительной комиссии к своему представителю в Париже, где та поручала уведомить Наполеона о шагах новой власти против сторонников Лагарпа: «Нелепо было бы доверенных его лиц оставлять при должностях и позволять им затруднять деятельность властей, охраняющих общественное спокойствие». Сам Лагарп сразу бурно откликнулся на эту публикацию, что вызвало его полемическую переписку с правительством, которую он затем также предал гласности. В то же время против него периодически поднимались волны памфлетов, пасквилей и карикатур; несколько раз приходили и письма с прямыми угрозами его жизни. В ответ в мае вышли «Письма Юлия Альпина» – анонимное произведение, где Лагарп доказывал неконституционность нынешней исполнительной власти в Швейцарии и предупреждал, что если теперь законодательные палаты будут распущены, это оставит страну в руках беззаконной группы узурпаторов (как вскоре и случилось).

Было ясно, что Исполнительная комиссия во главе с П.-М. Глером мечтает навсегда убрать Лагарпа с политической сцены. Подходящий повод быстро нашелся, причем в виде истории, начало которой окутано полной тьмой. 20 июня 1800 года Лагарпу был доставлен (через нескольких посредников и исходящий из неизвестного источника) документ, представлявший собой личное письмо секретаря Исполнительной комиссии Ж.-М. Муссона к посланнику Гельветической республики в Париже Готлибу фон Йеннеру. Содержание поразило Лагарпа: в развязных, фамильярных выражениях один «заговорщик» сообщал другому о необходимости соблюдать осторожность перед лицом первого консула, а также о тайных переговорах с Веной, закончившихся прибытием австрийского агента с предложением поднять восстание против французов (в самый разгар военной кампании в Северной Италии!), что позволило бы заговорщикам полностью захватить власть в стране. Назывались и члены Исполнительной комиссии, причастные к заговору: Финслер, Савари и Глер (все – из партии «республиканцев»)[275].

Лагарп, как потом он сам объяснял, имел возможность сравнить почерк Муссона с хранящимися у него письмами и счел его подлинным. После этого он решил подстраховаться, передав оригинал на хранение в трибунал своего кантона Леман, а копию направил в Берн председателю Большого совета – сознательно избегая контакта с представителями исполнительной власти, которые могли участвовать в заговоре. Но Большой совет постановил опечатать бумаги Лагарпа и Муссона, и это тут же позволило вмешаться в дело Исполнительной комиссии: она предписала арестовать Лагарпа и доставить его к себе на допрос вместе с бумагами (которые были отобраны у него 29 июня).

Второго июля 1800 года в Лозанне произошло то, что Лагарп позже называл «похищением» – ведь по закону допрашивать и судить его должен был трибунал кантона Леман. Во время обеда в доме Бержье туда вошел заместитель префекта кантона[276] вместе с конвоем, чтобы отвезти Лагарпа в Берн. Бывший директор понимал, что его судьба сейчас окажется в руках тех самых людей, которых он собирался разоблачить, а в его бумагах при желании найдутся предлоги обвинить его в чем угодно. Лагарп, правда, и здесь умудрился подстраховаться – попросив разрешения написать жене, он вложил в свое письмо к ней еще одно, адресованное генералу Г. Брюну, с просьбой предупредить Наполеона обо всем случившемся. В тоже время, совершенно не доверяя нынешним швейцарским властям, Лагарп решился при первой же возможности бежать.