Лагерь

– Жарко. – Он начинает стягивать с себя рубашку. Концы банданы свешиваются с его талии, и я стараюсь смотреть на нее, а не на то, как рубашка отделяется от его брюшного пресса, словно вакуумная упаковка. Облизываю губы и громко сглатываю, словно мультяшный персонаж. Волос на его груди мало, грудь и руки рельефны, но тем не менее кажутся мягкими. Было бы так хорошо прижаться к ним.

– Это нечестно, – говорю я, когда рубашка снята.

– Что?

– Это отвлекающий маневр.

– Это не отвлекающий маневр, – улыбается Хадсон. – А вот это именно он. – И в тот же самый момент он бросает рубашку так, что она закрывает мое лицо, и он бежит мимо меня. Я смеюсь и убираю рубашку с лица, стараясь не вдыхать запах его пота, роняю ее на землю и бегу за ним, но он уже далеко. Затем играющая со мной в одной команде девушка с полосы препятствий почти догоняет его, и он меняет направление. Я резко поворачиваю и сокращаю расстояние между мной и им. Он оглядывается – теперь за ним гонимся я и та девушка, – улыбается и бежит влево, туда, где наш флаг беспечно лежит в сетке ворот. Но даже при условии, что он заполучит флаг, ему надо будет вернуться на свою половину поля, и я передвигаюсь на самый его край, предчувствуя, куда он рванет.

И оказываюсь прав – Хадсон быстро хватает флаг с земли и, развернувшись, бежит прямо на меня. Увидев это, он хочет свернуть, но я врезаюсь в него. Он падает на спину, а я сажусь на него верхом.

– Уууф! – отдувается он. – Как грубо.

– Ты же сам сказал, что кто-нибудь кого-нибудь завалит, – пожимаю я плечами. Я сижу, обхватив его ногами, и вырываю у него из руки флаг. – Игра есть игра. – Мне следовало бы встать, но я не делаю этого. Хадсон кладет руки мне на бедра, его пальцы залезают под мои шорты, и я чувствую, как его тело подается вверх.

Райан свистит в свисток.

– Вы займетесь этим в свое личное время, мальчики! – кричит он нам. – В этой игре достаточно осалить противника и нет никакой нужды садиться на него, Капплехофф!

– Прошу прощения. – Я, ужасно покраснев, слезаю с Хадсона. Другие игроки смотрят на нас, вылупив глаза.

– Я хочу пить, – говорю я Хадсону. – А ты в «тюрьме». – Показываю туда, где захваченные противники ждут, чтобы их освободили.

– Да, сэр, – улыбается он. – А где моя рубашка?

– Вон там. Ты сможешь забрать ее позже.

– Я так и сделаю. – Он отправляется в «тюрьму». А я ухожу с поля и подхожу к ближайшему фонтанчику с питьевой водой, где сначала подставляю под струю лицо и только потом начинаю пить. Я был готов спустить с него шорты прямо на поле. Нет ничего удивительного в том, что он начинает заниматься сексом с очередным парнем под конец первой же недели отношений. Трясу головой. Я не могу позволить себе этого. Не могу стать его очередным трофеем. Я отказался от участия в спектакле не ради любовника, пусть даже и очень хорошенького. А ради любви. А это значит – никакого секса. В течение… по крайней мере, двух недель? Но две недели – слишком большой срок. Ладно, пусть в течение десяти дней. Это кажется мне вполне приемлемым.

Знаю, мне следовало бы больше переживать по поводу близкой потери девственности, но я потеряю ее с Хадсоном и потому вообще не нервничаю. Это будет правильно.

Когда мое лицо приходит в норму, я возвращаюсь на поле, где освобожденный Хадсон машет мне с противоположной стороны. Я улыбаюсь ему.

В конце концов, наша команда побеждает, но это происходит в самом конце занятия, и, как ни жаль, на землю больше никто никого не валит. Потом мы идем плавать в бассейне – это не урок, а «свободное плавание»: хочешь плавай, хочешь играй в мяч. После того как я весь день пробегал, вода кажется мне божественной. Мы с Хадсоном прислоняемся к стенке бассейна, держась под водой за руки.

– Значит, ты весело провел день, малыш?

– Ага.

– Классно. Я рад этому. После бассейна у нас будет свободное время до ужина. И мы можем с тобой пообщаться.

– Давай, – соглашаюсь я, а Джордж и Эшли тем временем плюхаются в воду рядом с нами. – С удовольствием.

– Классно, – повторяет Хадсон, кивая.

– О, привет! – говорит нам Эшли, глядя на другую сторону бассейна. – Дженис на своем посту.

– И ты не будешь разговаривать с ней, – предостерегает ее Джордж. Эшли машет Дженис, та отвечает ей тем же.

– Привет, Паз! – обращаюсь я к приближающейся к нам девушке. – Присоединяйся к нам.

– О’кей. – Она прыгает в воду. На ней цельный черный купальник с низким вырезом. – Как дела?

– Мы еще не спрашивали, как прошло твое прослушивание. – Джордж слегка теснит Эшли, и та оказывается ближе к Паз.

– О. – Бритая голова Паз блестит на солнце. – Думаю, хорошо. Вы же сами слышали. «Большой транжира» из «Милой Чарити». Может, это было немного в лоб, но, кажется, у меня получилось.

– Да, – подтверждает Эшли после того, как Джордж толкает ее локтем в бок. – Ты действительно хорошо пела. Если они не дадут тебе роль Роуз, это будет очень неудачным решением.

– Спасибо, – улыбается Паз, и Эшли тоже улыбается ей, не обращая больше никакого внимания на Дженис.

Джордж с удовлетворением кивает мне.

– В чем дело? – интересуется Хадсон.