Лагерь и литература. Свидетельства о ГУЛАГе

Эта насчитывающая около 2000 единиц переписка, хранящаяся в коробках и находящаяся в ведении «Мемориала», представляет собой исключительный документальный материал, свидетельствующий о жизни двух советских людей: заключенного Печорлага и живущей под угрозой доносов, вынужденной справляться с повседневностью сталинских времен сотрудницы НИИ шинной промышленности. На некоторых фотографиях, сделанных уже после освобождения, бывший заключенный предстает в роли отца, который, сияя, высоко поднимает одного из своих детей. Фотографии Льва-студента и его подруги Светланы (оба учились на физфаке МГУ, Лев на предпоследнем курсе поступил лаборантом в Физический институт Академии наук, в лабораторию атомного ядра и космических лучей) запечатлели обоих участников переписки. И сама корреспонденция, которая помимо сообщений о тех или иных жизненных обстоятельствах прежде всего раскрывает отношения между разлученными влюбленными, и фотографический материал обладают несомненным эмоциональным воздействием. Отсюда, пожалуй, и впечатление большей аутентичности, которая одновременно как бы перевешивает сведения, сообщаемые Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ», и затмевает шокирующий характер отдельных пересказываемых лагерных судеб. Сенсационность этого представленного публике материала безусловна, ведь он предлагает совсем другой взгляд на происходившее в ГУЛАГе, чем автобиографии, хроники или автобиографические романы. Четко расставляет акценты подзаголовок английского издания Just Send Me Word: A True Story of Love and Survival in Gulag («Подлинная история любви и выживания в ГУЛАГе»). Текст на клапане суперобложки гласит: «Книга, которая изумит читателей <…> Это мощное повествование выдающегося историка войдет не только в историю, но и в литературу»[425]. Литературность этого впечатляющего, даже трогательного документа работает на поддерживаемое Файджесом напряжение между фактом и артефактом. Выступая издателем этих писем, он соединяет их со своим комментарием так, что кажется, будто он автор всего текста: возникает «роман» в письмах. Его способ работы с материалом – не остранение, не гиперболизация и не гротескизация, но такой повествовательный режим, который помещает избранные цитаты из писем в атмосферу «Подлинной истории любви и выживания». То есть этим подзаголовком Файджес задает рецептивную рамку. Повествовательность обеспечивается не текстами, а реконструированными Файджесом биографиями корреспондентов.

Несомненно, задокументированный этими письмами случай отношений между арестантом и человеком «с воли» – редкость; супруги нередко разводились, а между двумя разделяющими одну участь заключенными иногда завязывались любовные романы (Евгения Гинзбург и Антон Вальтер, Ванда Бронская-Пампух и ее вымышленный/реальный возлюбленный). Зато участников этой переписки можно сравнить с Карлом Штайнером и его русской женой, которая на момент его ареста находилась на позднем сроке беременности и ждала его все эти 7000 дней, с тем отличием, что их разлука не преодолевалась эпистолярным контактом такой интенсивности и регулярности, как в случае Льва и Светланы.