Лакей и я

Слезы брызнули из глаз, в горле встал ком, когда Фрэнсис, подхватив юбки, бросилась вон из комнаты. Лукас окликнул ее, но она не остановилась. Пробежав по длинному коридору, она завернула за угол, пересекла холл и кинулась к лестнице, и только здесь Лукас сумел ее догнать.

— Прошу тебя, остановись!

Он не оставил ей выбора: если гости увидят, как за ней гонится по лестнице сам граф Кендалл, скандала не избежать.

Фрэнсис, стиснув зубы и вздернув подбородок, отвернулась, не желая смотреть на него. Он не должен видет ее слез: такого удовольствия она ему не доставит.

— Оставьте меня в покое, — процедила она сквозь зубы. — Моя репутация этого не выдержит.

Две самые шустрые дебютантки их уже догнали и остановились неподалеку, разинув рты.

— Фрэнсис, прошу тебя, дай мне шанс объяснить, — не обращая на них внимания, проговорил Лукас.

— Что ты собираешься объяснять? — Она вздернула подбородок еще выше, чтобы не дать слезам пролиться. Нет, она не станет плакать из-за проклятого графа Кендалла.

Во всяком случае, пока не доберется до своей спальни.

— Почему лгал тебе.

Фрэнсис закрыла глаза. Вот оно — признание. И если она, вопреки очевидности, надеялась, что все происходящее ошибка и Лукас только похож на пресловутого графа Кендалла, теперь все ее надежды развеялись словно дым.

— Да какое это имеет значение?

Фрэнсис испытывала множество самых разных эмоций, от гнева до ревности, о которых ей даже думать не хотелось. Главное — оказаться от него как можно дальше и как можно скорее, иначе ее слезы увидит не только он, но и весь этот выводок девиц с мамашами, которые уже собрались в холле и ловили каждое слово. К ним присоединились другие, и теперь каждая старалась занять место в первом ряду, чтобы лучше видеть происходящее.

Лукас подался к девушке и тихо заговорил:

— Возможно, тебе все равно, но для меня это важно. Позволь мне объясниться: все не так, как ты думаешь.

Голова Фрэнсис дернулась, словно граф дал ей пощечину. Лучше бы и правда ударил — не так оскорбительно было бы.

— Откуда ты можешь знать, что я думаю? — Проглотив комок в горле, она посмотрела ему в глаза, и плевать, что он заметит ее слезы, это уже не важно. Он должен видеть ее лицо, а не только слышать голос. — Не смей больше даже заговаривать со мной, приближаться ко мне.

Она помолчала, потом спросила:

— Что касается имени… тебя зовут Лукас, или это тоже ложь?

Он не сводил с нее глаз. Лицо его стало серым, голос — хриплым.

— Нет, меня действительно зовут Лукас, Лукас Дрейк, граф Кендалл.

Фрэнсис чувствовала, как ярость разливается вместе с кровью по всему телу, отравляя его, как страшный яд.

— Это вся правда?

— Почти, — выдавил Лукас и опустил глаза, уставившись на гладкий мраморный пол.

Фрэнсис изо всех сил боролась со слезами, которые вот-вот грозили пролиться. Еще одну минуту выдержать — всего одну, потом она уйдет и больше никогда его не увидит.

— Я хочу знать только одно: почему? Зачем тебе это было нужно? К чему лицедейство? Какой во всем этом смысл?

Лукас поднял глаза, полные сожаления и раскаяния, но Фрэнсис была не в том состоянии, чтобы это заметить и признать.

— Боюсь, мое объяснение покажется тебе еще более бессмысленным. Понимаешь, я заключил пари с друзьями, и…

Из легких Фрэнсис в одночасье исчез весь воздух. Она сжала кулаки, отвернулась и зажмурилась.

— Остановись. Просто замолчи. Пари? Никогда в жизни не слышала ничего более отвратительного. — Она заставила себя открыть глаза, но не смогла взглянуть на него и уставилась на стойку перил. — Получается, что ты играл моей жизнью, моими чувствами и эмоциями из-за какого-то пари?

Лукас явно не желал, чтобы собравшиеся в холле девицы его слышали, поэтому заговорил еще тише:

— Все начиналось совсем не так, поверь. Дело в том, что я…

Фрэнсис, так на него и не взглянув, подхватила юбки и медленно пошла к площадке следующего этажа.

— Уходи, не желаю больше тебя видеть. Исчезни из моей жизни.

Ей понадобились все ее силы, чтобы подняться по лестнице неторопливо и с достоинством, но она справилась. Фрэнсис не знала, как это у нее получилось, и понятия не имела, как долго продолжался подъем, но, Бог свидетель, сумела ни разу не оглянуться.

Добравшись наконец до своей комнаты, Фрэнсис почувствовала себя совершеннейшей развалиной. Она открыла дверь, вошла внутрь, закрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной, сползла на пол и зарыдала в голос.

Альбина, услышав плач хозяйки, на цыпочках вошла в ее комнату из смежной спальни.

— Что случилось, мисс?

— Все в порядке, можешь идти. — Фрэнсис ухватилась за дверную ручку и с трудом встала. Не хватало еще, чтобы Альбина доложила обо всем матери. — Мне просто надо немного полежать.

— Да, мисс, как скажете.

Горничная вышла, а Фрэнсис, едва передвигая деревянные ноги, доплелась до кровати, села и тупо уставилась на мокрый от слез платок.