Лакомый кусочек

Она как-то не особенно следила за успехом развернутой Эйнсли кампании (или кампанию развернул Леонард?) в последние пару месяцев – не хотелось марать руки, – но ей вполне хватало отчетов, выводов и жалоб самой Эйнсли, чтобы быть в курсе событий на этом фронте; в конце концов, как бы ты ни старалась сохранять руки в чистоте, уши-то у тебя есть. Все шло не по плану. Похоже, Эйнсли перегнула палку. На первом свидании она усиленно корчила из себя малолетку-недотрогу, и Лен, получив от нее тогда решительный от ворот поворот, решил, что тут потребуется длительная и неспешная осада. Мол, если действовать нахрапом, чересчур жестко, девочку можно вспугнуть, а ее надо ласково и осторожно заманивать в западню. Соответственно, он несколько раз приглашал ее на обед, потом, постепенно, походы в ресторан сдвинулись на вечер, затем наступила фаза вечерних киносеансов, и во время одного просмотра иностранного фильма Лен наконец взял ее за руку. А однажды даже пригласил ее к себе в офис, на дневной чай. Позднее Эйнсли заявила, несколько раз истово поклявшись, что он вел себя с образцовой пристойностью. Ранее она ему призналась, что не пьет вообще, так что ей не удалось даже ни разу притвориться, будто Лен ее напоил. Он разговаривал с ней как с малолеткой, терпеливо объясняя ей всякие вещи и стараясь произвести на нее впечатление занимательными историями о работе на телестудии, и при этом всячески ее убеждал, что интересуется ею всего лишь как старший товарищ, желающий ей только добра, отчего Эйнсли хотелось истошно визжать. И ей нечего было сказать в ответ: она должна была делать вид, что ее умишко столь же невинен, как и ее личико. Короче, руки у нее были связаны. Она придумала себе образ и теперь была вынуждена строить свое поведение соответственно. Если бы она сама начала давать ему авансы или сболтнула бы чего лишнего, намекнув на наличие у нее ума, то сразу и бесповоротно разрушила бы свой образ юной глупышки. Поэтому ей оставалось лишь про себя кипятиться и проклинать судьбу, воспринимая подчеркнуто галантные маневры Лена со скрытым нетерпением и печально следя по календарю, как самые перспективные дни пролетают впустую.

– Если это не произойдет сегодня вечером, – произнесла Эйнсли, – я просто не знаю, что делать. Больше я не вынесу – придется искать ему замену. Столько времени потрачено зря! – Она нахмурилась, насколько это позволяли ее зачаточные бровки.

– И где?.. – теперь Мэриен начала понимать, почему Эйнсли была так раздражена ее неожиданным приходом.

– Ну, он же, естественно, не позовет меня смотреть его фотообъективы, – жалобно протянула Эйнсли. – И к тому же, если бы я согласилась, это бы его насторожило. Мы сегодня идем в ресторан ужинать, и я подумала, может, потом пригласить его к себе на чашку кофе…

– То есть ты бы предпочла, чтобы меня не было дома… – уточнила Мэриен с нескрываемым неодобрением.

– Ну, было бы нелишне. В другой момент мне было бы наплевать – пусть хоть целый табун галопирует в соседней комнате или даже под кроватью прячется, да и ему тоже, но понимаешь, он должен думать, что я стесняюсь. Меня же нужно ласково завлечь в спальню. Завести туда шажок за шажком.

– Да, понимаю, – вздохнула Мэриен. Осуждать ли поведение Эйнсли – в данный момент это уже ее не касалось. – Я просто думаю, куда мне пойти.

Лицо Эйнсли просияло. Она добилась, чего хотела; детали были неважны.

– А может, ты просто позвонишь Питеру и скажешь, что едешь к нему? Он не станет возражать, вы же помолвлены.

Мэриен обдумала этот вариант. Раньше, но она уж и не помнила, когда именно, она могла бы так поступить; ей было все равно, разозлится он или нет. Но сейчас, особенно после их разговора по телефону сегодня днем, это было бы крайне нежелательно. Даже если бы она тихонько сидела в углу его гостиной с книгой, он бы молчаливо укорял ее за то, что она относится к нему как к своей собственности или ревнует и мешает работать. Даже если бы она правдиво объяснила ему ситуацию. А ей этого не хотелось: хотя Питер с того первого вечера ни разу не видел Лена, но даже сменив статус с вольного холостяка на будущего жениха и, соответственно, изменив свои взгляды и круг общения, он все равно хотел сохранить своего рода клановую преданность ему, в связи с чем могли бы возникнуть проблемы – если не для Эйнсли, то для нее уж точно. Это могло дать ему преимущество перед ней.

– Думаю, не стоит, – ответила Мэриен. – Сейчас у него работы выше крыши.

Ей и впрямь некуда было пойти. Клары дома не было. На улице слишком холодно, чтобы сидеть в парке или отправиться на прогулку. Или позвонить кому-то из офисных девственниц?

– Пойду-ка я в кино, – наконец решила она.

Эйнсли улыбнулась с облегчением.

– Чудно! – воскликнула она и ушла к себе одеваться. Через несколько минут высунула голову из-за двери:

– Можно я возьму ту бутылку виски в случае необходимости? Я ему скажу, что она твоя.

– Конечно, на здоровье! – ответила Мэриен.