Ламберт Херсфельдский. Анналы

Тогда епископ впервые понял, что обведен вокруг пальца хитростью своих клириков. Когда они решительно настаивали, чтобы он, отстраненный от должности епископа, уезжал как можно скорее, а ему нечего было возразить в свое оправдание, и они, призвав в свидетели имя Господне, заявили, что не будут совершать в церкви никаких богослужебных действий, пока он в ней остается, он, растерянный и сбитый с толку, отправил послов к епископу Майнцскому⁸⁴⁵, своему вернейшему другу, которого он привязал к себе многочисленными благодеяниями, неоднократно оказываемыми и частным образом, и официально, и который был его товарищем и соучастником во всем, что тот совершил в процессе приобретения и управления своим епископством, с просьбой прийти как можно скорее и каким угодно способом обуздать бушующее во внутренних раздорах духовенство. Тот незамедлительно прибыл и, как его и просили, вступил в переговоры с клириками; они, мол, не должны забывать о стыде и послушании и без всякой причины восставать против своего епископа, которого во имя Бога обязаны почитать вместо отца, ибо он не раздражал их сознательно ни словом, ни делом, на что они по праву могли бы пожаловаться, а если он несознательно, возможно, и совершил что-то такое, что их оскорбило, то он готов быть им судьей и посредником и любым способом удовлетворить их обиду; пусть они пощадят его, если не ради его невинности, то хотя бы ради собственной чести и репутации, дабы прочие клирики по всему земному шару не воодушевились этим примером для посрамления своих епископов, и эта пагубная болезнь мятежа и непокорства, взяв начало у бамбергцев, не заразила всё тело стада Господнего. Однако те, не вняв ни этому успокоению, ни этому послаблению, подвергли его жесточайшим оскорблениям, говоря, что его также по праву должна поразить анафема апостольского отлучения, ибо он посредством симонии рукоположил в епископы человека, запятнанного всеми пороками и ни нравами, ни ученостью не соответствующего должности священника; для извинения дел греховных⁸⁴⁶ он не может отговориться незнанием, ибо долгое время весьма близко наблюдал его в своем собственном доме, а потому прекрасно знал и его деяния, и весь образ жизни; он, кроме того, был посредником и доверенным лицом во всем, что было сделано в процессе покупки епископства.

Архиепископ, видя, что клирики упорствуют в борьбе и их не удается смягчить никаким разумными доводами, и в то же время не желая оставлять неиспробованным ради своего друга ни одно средство, решил взять его с собой и идти в Рим, надеясь, что ему удастся либо деньгами, либо просьбами побудить римского понтифика снять и обвинение, и анафему. Но, посчитав во время похода, что не вполне безопасно вести его в Рим, не выяснив предварительно намерений римского понтифика, он убедил его дожидаться его возвращения во внешних владениях Бамбергской церкви, а сам вместе с немногими, как и намеревался, отправился в Рим⁸⁴⁷. Когда он пришел туда, то лишь с большим трудом добился, чтобы римский понтифик принял его в общение. И вот, тот, кто готовился быть заступником чужих преступлений, был обвинен в собственных, а именно, в том, что сознательно поставил Бамбергского епископа посредством симонии, и едва не лишился своего сана⁸⁴⁸. Наконец, на прощание ему приказали всяческим образом воздерживаться от общения с ним и сообщить всем князьям Тевтонского королевства о вынесенном против него приговоре об апостольском отлучении, а затем, как только выдастся удобный случай для завершения дела, поставить вместо него другого Бамбергского епископа.