Ламберт Херсфельдский. Анналы

Затем саксы в частых посольствах обращались к герцогу Рудольфу, герцогу Бертольду, герцогу Гоцело и прочим князьям, которые были с ними в сговоре во время предыдущей войны, взывали к их верности, напоминали о союзе, что они заключили, заклинали их Богом, именем которого они поклялись быть одним и тем же воинством, помочь им, попавшим в беду, и, как прежде они оказывали им поддержку в ведении войны, так ныне не отказать в своей помощи и совете в деле восстановления мира, ибо им угрожает война. Но мудрость короля, который удивительным образом был не по годам умен, поставила преграды всем [их усилиям], закрыла все пути и выходы. Ибо от всех своих князей он принял клятву не принимать без совета с ним ни одно их посольство, ни тайно, ни явно не помогать им ни оружием, ни советом, и ни в коем случае не просить и не умолять за них, пока он сам, как судья и свидетель, не признает, что достойным наказанием смыл пятно полученного от них оскорбления. Таким образом, куда бы они ни обращались, какие бы пути ни искали, они всюду натыкались на препятствия, препоны и запоры.

Тогда они созывают по Саксонии и Тюрингии⁸⁵⁹ частые собрания и решают, что делать, обсуждая все возможные варианты, которые, казалось, обещали хоть какое-то избавление от столь страшной беды. Когда у них не осталось уже никаких надежд на человеческую помощь, они единодушно решили искать поддержки у Бога, который только и может смягчить столь упорную ярость короля и распутать это запутанное дело. Итак, они приказали, чтобы по всей Саксонии и Тюрингии люди, скинув нарядные одежды, облачились во власяницы и рубище, в установленные дни воздерживались от еды и питья, тратили на бедных в зависимости от своего состояния и, обходя с босыми ногами церкви, общим плачем умоляли Бога, чтобы Он протянул для их спасения свою десницу, которая только и может уже помочь обложенным со всех сторон людям, когда в человеческой помощи им везде отказано. Кроме того, было решено, чтобы в день, когда королевское войско соберется, согласно государственному указу, для сбора в Брейтунгене, сами они расположились лагерем в месте, что зовется Люпниц⁸⁶⁰, в шести милях от них, и, вновь и вновь беспокоя уши короля и его князей настойчивыми просьбами, возблагодарили Бога, если добьются успеха, а если нет, то, ожидая его прихода в этом месте с развернутыми знаменами, доверили решение дела справедливейшему суду Божьему.

К ним прибыли также послы от лютичей и поляков, и те и другие обещая свою помощь, товарищество и равные намерения во всем, что следует совершить посредством воинского искусства; в день, который назначат саксы, они готовы послать в Саксонию очень большие силы вооруженных людей или, если те предпочтут, встать лагерем и нести сторожевую службу против датчан и других народов, которых король, как говорят в народе, подстрекает к вторжению в Саксонию, чтобы, в то время как они заняты другими делами, избавить их от тревоги с этой стороны⁸⁶¹. Несколько ободренные этой вестью, они разошлись и, сколько времени оставалось до дня сбора войска, провели его в постах и бдениях, неустанно посещали церкви, катались в пепле и вретище, дни и ночи предавались молитвам, короче говоря, не упустили ни одного вида покаяния, какие согласно церковной традиции устраиваются для умилостивления Бога. Но гнев Божий, который воспылал против них, был слишком велик, чтобы его можно было унять слезами, жертвами и дарами.

Троицу⁸⁶² король праздновал в Вормсе вместе с немногими князьями, ибо каждый был занят собственными заботами при подготовке войска. В назначенный день⁸⁶³ он прибыл в Брейтунген с несметным войском, и все были совершенно единодушны во мнении, что никогда еще на памяти предков ни один король в Тевтонском королевстве не собирал такого большого, храброго и прекрасно вооруженного войска. Сколько ни было в королевстве епископов, герцогов, графов и прочих лиц духовного и светского звания, все они усердно собрались на эту войну со всей силой, со всеми средствами. Не было никого, кто не явился бы, если только его не оправдывала действительно важная и совершенно неразрешимая необходимость. Епископ Кельнский, оправдываясь тем, что был бы нечестивцем, если бы явился, как зритель несчастья, которое постигнет его брата, епископа Магдебурга, и его племянника, епископа Хальберштадта, добился разрешения не участвовать в походе; король дал ему это разрешение без особых возражений, потому что после первого отпадения тот всегда был ему ненавистен и подозрителен. Епископ Льежа⁸⁶⁴, муж, помимо преклонного возраста, измученный длительной болезнью, взял на себя охрану королевы и по этой причине также был освобожден от военной службы. Однако оба они направили своих рыцарей в очень большом количестве.