Ламентации

На верхней палубе близнецы, сшибая на бегу стулья, налетели на запоздалого старичка. Старичок рухнул вместе со своим стулом, изо рта у него что-то выпало, свалилось на грудь, со стуком покатилось по палубе, проскочило сквозь решетку и исчезло в темной пучине.

Джулиус захлопал глазами.

— Простите.

Старичок оглядывался по сторонам, разинув рот — бездонный, как темная пучина.

— Мои жубы! Где мои жубы?

— Что? — переспросил Джулиус. — Не понял!

Старик повернулся к Джулиусу и указал на свой морщинистый подбородок:

— Мои жубы!

Сам не свой от ужаса, Джулиус бросился прочь от страшной пасти. Через минуту Уилл наткнулся на старичка, ползшего на четвереньках к борту.

— Вы не видели двух мальчиков? — спросил Уилл.

Старик поднял взгляд на Уилла, сверкнул глазами, указал на свои челюсти, потом — на темную пучину:

— Там. Там. Внижу!

Уилл вглядывался во тьму, горькие слезы застилали ему глаза. Старик что-то кричал, брызжа слюной и размахивая руками, точно в такт похоронному напеву, возвещавшему о конце братьев. Обезумев от горя и ужаса, с дрожащими коленками, Уилл уцепился за борт — не лучше ли прыгнуть вниз, чем сознаться родителям?

Вдруг откуда-то послышалось хихиканье. Уилл задрал голову: с верхней палубы на него смотрели две смеющиеся рожицы.

Пылая жаждой мести, Уилл во весь голос окликнул близнецов, в два прыжка преодолел лестницу, схватил братьев за руки, но тут перед ним вырос моряк в белоснежном кителе.

— Ты что тут делаешь? — спросил Белый Китель. Над воротом с золотой каймой — твердый подбородок, над верхней губой — тоненькие усики, а выше — глаза, серые, как морская даль в ненастный день.

— Ничего, сэр, — ответил Уилл.

— Бегаешь?

— Нет, сэр. Я искал братьев.

— Он бегал за нами, но не мог поймать! — похвастался Джулиус.

Уилл строго глянул на брата и вновь повернулся к Белому Кителю.

— Такому взрослому парню стыдно врать.

— Я не вру, — защищался Уилл.

— Я капитан корабля и не терплю вранья. Как тебя зовут?

— Уилл Ламент, сэр.

Капитан улыбнулся близнецам, дал каждому по мятной пастилке из небольшой жестянки и спрятал ее в карман с золотой тесьмой.

— Вот что, Уилл Ламент, на моем корабле нельзя баловаться. Вот увижу твоих родителей — пожалуюсь на тебя.

Уилл, покраснев от незаслуженной обиды, повел близнецов в каюту.

Джулия и Говард вернулись недовольные. С ними говорил капитан.

— Я не баловался, — твердил Уилл.

— Вам велено было оставаться в каюте.

— Они обещали не бегать!

— Ты нагрубил капитану, — сурово ответил Говард. — Всех нас опозорил.

Уилл бросился на постель и зарылся лицом в подушку, сам не свой от стыда.

Позже, уложив детей, Джулия заговорила с Говардом:

— Милый, наверняка близнецы тоже виноваты.

— Мне не нравится его отношение, — объяснил Говард. — Если он не уважает старших, как он будет жить среди людей?

— Ну… — Джулия умолкла, вспомнив миссис Уркварт. — Могу представить себя на его месте, я в его годы тоже не особенно уважала старших.

— И тебе это пошло на пользу?

Джулия улыбнулась:

— Не знаю, милый. Но ведь и вреда не принесло, верно?

— Взгляни правде в лицо, Джулия. Тебе не нужно держать ответ перед начальством, изо дня в день доказывать, что ты чего-то стоишь. А ему когда-нибудь это предстоит.

Улыбка сошла с лица Джулии.

Уилл ждал, что мама утешит его перед сном. Ждал, что она с шумом откроет дверь, с грохотом уберет игрушки. Но в каюту зашла не мама, а кто-то другой, похожий на капитана.

— Нам есть о чем поговорить, — начал отец.

— Почему мама не приходит?

— Потому что у нас серьезный разговор. Скоро ты станешь взрослым, Уилл, и должен быть ответственным, уважать старших. Нельзя грубить капитану корабля.

— Я просто искал их, — глухо отвечал Уилл, уткнувшись в подушку.

Говард стоял в темноте, мучаясь сомнениями: то ли обнять сына, то ли наказать, хотя бы для закалки воли — ведь он только что звал маму! А вдруг в новой школе его станут дразнить? Тут уж не побежишь к маме. Говард решил быть с сыном построже.

— Не спорь со мной! Быстро спать! — прикрикнул он. И, не удержавшись, добавил шепотом: — Сладких снов.

Уилл дождался, пока стихли шаги отца, и заплакал. Всхлипы его тонули в шуме двигателя, никто не видел его слез. Ночью ему привиделась Рут. В длинном сказочном сне они опять рыли туннель. Им помогали сотни ребят, и, пока кипела работа, он и Рут успели повзрослеть. Когда они приблизились к центру Земли, яма стала величиной с собор; там, у алтаря, их венчал Авраам с банановым листом на голове, а на другом конце Земли у Уилла и Рут уже выросли дети, родились внуки. Когда они достигли края Земли, за ними шли тысячи красных ребятишек, и под их радостные крики Уилл и Рут рука об руку вылезли наружу, а над ними сияло звездное небо и вспыхивали китайские фейерверки.