Лампа для джинна

Фургон затрясся, громыхая на колдобинах, радио зашуршало помехами. Ребята держались друг за друга и последние минуты дороги провели в молчании. У длинного многоквартирного дома сморчок тормознул, распахнул свою дверь, от души сплюнул на асфальт, захлопнул ее и объявил:

– Конечная.

Сдвинули дверь, повыскакивали на тротуар, быстро задышали – от свежего воздуха голова у Вовки так и закружилась. Вдоль крыши длинного дома, словно вырезанные прямо в темно-желтом ночном небе, аляповатым курсивом чернели буквы: «Универмаг». Под ногами на асфальте валялись притоптанные лепестки жасмина. Облетевший куст ощерился в фонарном полумраке острыми ветвями.

Взревев, фургон отъехал и, набирая обороты, скрылся за углом. Вперед тянулся черноватый провал проспекта – словно долина, зажатая скалами-пятиэтажками. Половина фонарей перегорела, и потому казалось, что проспект укрыли пятнистой шкурой.

– Ну что? – с напускной веселостью спросил Илья. – Доехали?

Стояла плотная, почти осязаемая ночная тишина. Илья вытащил телефон, и Вовка глянула на экран: часы показывали третий час. Он открыл карту, и Вовка вместе с ним рассмотрела город. Краснокумск оказался, в сущности, совсем крошечным городишкой, план которого напоминал дерево. Проспект походил на ствол, а улочки, отходившие от него по обе стороны в хаотичном порядке, напоминали ветви. Улицу Светлую она нашла сразу: четыре квартала вперед и направо.

– Нам туда, – Вовка махнула рукой вперед.

– Ну, веди. – Федя засунул руки в карманы. – Ключи-то не забыла?

Вовка спохватилась, скинула рюкзак и принялась рыться в его недрах. Как назло, под руку попадалось что угодно, но не ключи: свернутые в клубочек носки, расческа, провод от Светиного зарядника…

Вовка охнула и отдернула руку. К зарядному устройству было не прикоснуться: оно как будто перегрелось в розетке, только было теперь раза в три горячее. Вовка аккуратно вытащила его за провод, который раскалился чуть не докрасна, и уставилась на оплавленную коробочку.

– Во красота, – удивилась Лёля, заглядывая к Вовке. – Это ты что с ним такое делала?

– Потрогай, – только и сказала Вовка.

Лёля без интереса наклонилась, потянула руку и тут же ее отдернула.

– Горячо!

– Кстати, ты сдачу из автомата на заправке не забрала, – к ним шагнул Федя. – Щас, погоди. Во.

Он выудил из своего кармана монетки, но охнул и рассыпал их по тротуару.

– Что за…

Он принялся посасывать большой палец, а Вовка опустилась на колени и прикоснулась к одной из монеток. Раскалилась и она.

– Это мой жетон, – сказала она. – Смотри. Помнишь, в поезде я его бросила в окно?

Федя опустился рядом и уставился на жетон. На желтоватом кругляшке красовался выцарапанный Вовкой треугольник.

– Чего? – протянул он. – Я же из автомата сдачу вынул. Откуда… И какого черта он горячий такой?

Вовка уставилась в даль проспекта, и рекламный щит у запертой цветочной палатки подмигнул ей неисправной подсветкой. На поверхности, заляпанной клеем и обрывками старых реклам, кто-то вывел темной краской: «Бойся зеленых фонарей. Но пуще бойся, когда они погаснут».

А ведь точно такие же фразы прислал ей во ВКонтакте Димыч Поплавский. А еще – Вовка вспомнила это яснее ясного – о фонарях шептались и цветные голоса. Только что же они такое сказали? Что они… уже погасли?

Вовка заозиралась, но ни одного зеленого фонаря в округе не увидела.

Да что же это такое значит? Что это за предупреждения? Что такого в этих зеленых фонарях, которых зачем-то нужно бояться?

Лёля меж тем зябко поежилась, обхватила себя руками и спросила:

– Может, пойдем уже?

Федя вытянул из своего рюкзака толстовку и протянул сестре.

– На. Не растяни только.

Лёля смерила его презрительным взглядом.

– Дылда у нас ты, а я XS ношу.

Илья с интересом потыкал и зарядник, и монетки и вынес вердикт:

– Выброси ты эту ерунду нафиг. Тебе и заряжать пока ничего не надо.

Вовка вспыхнула, припомнив, как Лёля вышвырнула ее телефон в окошко, но тут же себя одернула. Не время для дурацких обид. Глупо или нет, но подруга пыталась ее защитить.

Отыскав на дне рюкзака ключи, она покидала все свои пожитки обратно, а зарядное устройство оттащила за провод до ближайшей мусорки.

– Все равно вернется, – пробормотала она, возвращаясь к друзьям.

Монетки Федя тем временем скинул на газон.

– Может, прорастет что, – прокомментировал он. – Ну, идем?

При ближайшем рассмотрении город оказался еще тише, чем им показалось. Кое-где горели окна, мерцали отблески телевизионных экранов, светились красно-оранжевые занавески. В витринах попадались непогашенные даже на ночь неоновые вывески: «Краснокумский текстиль», «Книги, канцтовары», «Электроника 24». Не так уж и «24», подумалось тут же Вовке, если внутри темно…