Лампа для джинна

Диван был пуст, кресло тоже. В дверном проеме маячила Лёля.

– А, проснулась? – неловко заулыбалась она. – Мы тут… Вот.

Она что-то сжимала в руках, но показывать Вовке не спешила.

– Ну? – поторопил ее Илья, протискиваясь в комнату. – Расскажи уже.

– Мы тут вот что увидели, когда копались на кухне. Консервы, кстати, нашли, но, правда, два месяца просрочка…

Лёля выдохнула и разжала кулак. На ладонь Вовке скользнула цепочка.

Замочек с черным переплавленным кольцом и до боли знакомая подвеска-Козерог.

Вовка перестала дышать.

– Откуда?

– Говорю же, на кухне нашли. Прямо на столе лежала. И вот еще…

Лёля помедлила и протянула Вовке кошелек.

Коричневый, кожаный, с тисненой звездочкой в углу. Папин.

Вовка встряхнула его, раскрывая, и замерла. Фотография была на месте: совсем маленькая еще Вовка с медведем, а на нем – клоунский розовый бант в крупный синий горох. В кармашках – папины банковские карточки, а в отделении для купюр пара сотен.

Заныло под ложечкой.

– А кошелек где нашли?..

– Там же. Лежал вместе с цепочкой.

– Да погоди, как это? – Вовка тупо глазела на трофеи и силилась собраться с мыслями. – Я же вчера там смотрела. Везде. Снаружи, внутри, все шкафчики, все полки…

– А на столе смотрела?

– Конечно!

– Уверена? Прямо на виду лежали. Может, ты и не заметила…

Но Вовка махнула рукой.

– Погоди. Ты ночью выходила. Ты ведь не запирала дверь? Ключи только одни, а я их брала с собой.

– Ночью? – моргнула Лёля. – Когда это?

– Ну, утром. Уже почти совсем светло было. Может, часов пять было. Или шесть. Я не смотрела.

Но Лёля покачала головой.

– Я как легла, так и провалилась. Не вставала.

Вовка сжала мамину цепочку покрепче.

– Ну как же не вставала! Ты ко мне спустилась, я искала тот кусок железа… Ну, на углу нашла! А ты еще извинилась…

– Извинилась? – Лёля вспыхнула. – Мне кажется, тебе приснилось. Не за что мне перед тобой извиняться.

Она вздернула плечами, развернулась и вышла вон. Илья присел на подлокотник и тронул Вовку за руку.

– Гордая твоя подружка, – улыбнулся он. – Не бери в голову.

Но Вовку тревожило совсем не это.

Вот Лёля спускается к ней вдоль дома, переплетает на ходу косу и затягивает ее резинкой: четыре оборота, чтобы покрепче.

А вот Лёля в комнате: спит, будто и не вставала, волосы разметались по подушке, а резинка – на запястье.

Как будто и не вставала…

Но если на секундочку – всего на одну секундочку! – представить, что это не Лёля выходила утром к Вовке, а кто-то другой (и кто же тогда? клон, призрак, астральная копия?), то и квартира была все это время заперта. А если дверь была закрыта, то как же цепочка с кошельком попали на кухонный стол?

Если представить, что это компьютерная игра, то с утра ее сильно глючило.

– А Федя где? – отрешенно спросила Вовка.

– Федя? – не понял Илья. – Это кто?

Вовка едва не рассмеялась. Ну ясно, опять эти шуточки. Федя, который ходит сам по себе. Еще один глюк.

– Лёлин брат, – вздохнула Вовка.

– Лёлин? – как-то странно удивился Илья.

Вовка потерла глаза кулаками.

– Пойду умоюсь. Запасных щеток там, конечно, нет?

Щеток не оказалось, зато нашлась паста. Вовка прополоскала рот с горошинкой пасты, стерла поехавшие стрелки, рассмотрела чистое, бледное лицо в стареньком, помутневшем от влаги зеркале и решила, что сойдет и так. Красоваться перед Ильей ей почему-то больше не хотелось. Слишком уж много необъяснимого, куда тут еще и с макияжем возиться?

Выходя из ванной, Вовка, наверное, слишком резко распахнула дверь. Створка ударила Федю прямиком в висок, и он согнулся, сжав голову обеими руками.

– Ой, прости, пожалуйста, – запричитала Вовка, бросаясь к Феде. – Сильно?

В том, что это Федя, Вовка не сомневалась. В коридорчике, конечно, было темновато: электричества не зажигали, а солнечный свет из кухни струился какой-то неверный, будто сквозь полиэтилен пропущенный. Но и этого хватало, чтобы разглядеть синие джинсы и синюю же футболку, в которых Федя ехал на поезде.

Но когда он распрямился и отнял, наконец, ладони от лица, Вовка засомневалась в том, что вышла в правильную квартиру. Нет ли в ванной другой двери?

Тот, кого она приняла за Федю, оказался совершенно чужим парнем. Если Федя был худощавым, но при этом высоким, то незнакомец оказался не только до крайности тощим, но и по-детски низкорослым. Лицо у него было взрослое, как и полагается двадцатилетнему парню, но реденькие светлые волосы и бурая кожа начисто лишали его привлекательности. На Федю он был нисколько не похож.

Смотрел незнакомец на Вовку с непонятным обожанием.

– Это ты меня прости, – пробормотал он. – Но ты так долго не выходила…

Брови у Вовки поползли вверх. Мало того что этот гость с ней на «ты», так еще и, похоже, воображает, что может пользоваться чужими удобствами. Да как он сюда попал?

Вовка в недоумении отступила, ожидая, что незнакомец поспешит в туалет – может, в конце концов, ему очень нужно? – но он шагнул вслед за ней и смотрел все с тем же необъяснимым восторгом.

– Мить, ты куда подевался?

Из-за угла выскочила Лёля.