Лампа для джинна

– А, вот ты где. Опять Вовку караулишь? Не надо. Пойдем. Я тебе фасоль открыла. Она вроде еще ничего. Потом нормальный магазин найдем или кафе, хотя я сомневаюсь, что здесь вообще хоть что-то работает. Часы, что ли, спешат, тьма такая…

Воркуя сладким, совершенно незнакомым голосом, Лёля приобняла непонятного Митю за плечи и увлекла за собой на кухню.

Вовка так и стояла, пока Лёля не вернулась.

– Усадила, пусть поест пока, отвлечется.

Она сдула с глаз прядку и привалилась к стене.

– Устала от него, сил нет.

Вовка сглотнула.

– Лёль, а это… Это кто вообще?

Подруга воззрилась на нее с таким изумлением, что Вовке стало почти что стыдно. И в самом деле, пора бы, наверное, привыкнуть к штучкам Джинна – или чьи они там, эти «силы»…

– В смысле, «кто»? Митя.

– Митя, – покорно кивнула Вовка, стараясь не разозлить Лёлю раньше времени. – Я уже поняла. А Митя – это кто?

– Знаешь, мне и одной дурной башки хватает, – прошипела подруга, указывая в сторону кухни. – И шуточки у тебя вообще ни разу не смешные.

Вздернув нос, Лёля ушла к загадочному Мите, а вместо нее из кухни выглянул Илья. Прямо на ходу он расковыривал содержимое красной консервной банки.

– Слушай, это же просто космос, – он потряс банкой. – Почему мне никто не сказал, что тушенка – такой улет?

Вовка сморщилась. Восторгов Ильи она не разделяла, да и пробовать бабушкины запасы ей не хотелось. Сколько лет они тут пролежали? Хотя что уж такого страшного сделается консервам…

– Слушай, – она схватила его за рукав. – Это кто там?

Она кивнула вслед Лёле.

– Где? – глупо ухмыльнулся Илья.

– Там. Парень какой-то. Митя.

– А, Митя. Так это Лёлин брат. А ты чего? Он же за тобой уже вторые сутки хвостом таскается, только сейчас заметила?

Теперь уже Вовка прислонилась к стене и сжала виски пальцами. Федя на этот раз не пропал: он просто видоизменился в уродливого коротышку Митю. Прекрасно, ничего не скажешь! А «хвостом таскается» – это еще что значит? Не потому ли этот странный парень дежурил под дверью ванной, только вовсе не ради ванной, а для того, чтобы поглазеть на Вовку?

– А этот Митя… – она запнулась. – Он с нами ехал?

– Ну ясен пень. – Илья подцепил кусок побольше и принялся жевать. – Увязался за сестрой своей.

– Увязался, – повторила Вовка, выглядывая на кухню.

Митя сидел спиной к свету, неловко устроившись на скрипучем табурете. Ложку он держал как-то неправильно, некрепко, как трехлетний ребенок, и увлеченно возил ею в банке. Острую крышку Лёля, видно, срезала и выкинула.

– Мусор потом надо будет вынести, – заметила Лёля. – Ну, когда поедем.

– А когда поедем? – спросил Митя, увидел Вовку и тут же вскочил.

– Ну чего ты, – всплеснула руками Лёля, и непонятно было, кто ее разочаровал больше: Вовка или Митя.

– Голодная? – засуетился Митя. – Голодная, голодная! Нужно сесть. Есть нужно сидя.

Он схватил ее за руку и потащил к столу. Пальцы у Мити слегка подрагивали, ладони были влажными, и Вовка едва сдержалась, чтобы не вырваться. Взгляд у Мити был странный: восхищенный и – одновременно – отстраненный, как будто Митя все время держал в голове две очень юркие мысли, и давалось ему это с очевидным трудом.

– Ешь! – он придвинул ей свою банку и вручил уже облизанную ложку. – Надо есть.

Вовка не шевельнулась, и Митя придвинул фасоль еще ближе.

– Ешь, ну ешь! – заканючил он.

Вовка изумленно глянула на Лёлю. Та вытащила из ящика чистую ложку и протянула Вовке:

– Кусни немного. Не отстанет.

– Нет, спасибо.

Вовке совершенно не хотелось есть. Голова трещала еще с ночи.

– Ешь! Надо! Ешь! Надо! – принялся скандировать Митя.

Глаза его расширились, губы дрожали, ложка скользила в пальцах. Вовка отпрянула. В теле взрослого парня словно бы застрял ребенок.

– Одну ложку, – толкнула ее Лёля. – Иначе не уймется.

Но Вовка оттолкнула ее руку.

– Не буду я это есть! Что с ним такое?

– С ним? С кем? С кем? С кем? – заныл Митя, оглядываясь. – Почему не ешь? Почему? Почему?

– Я тебя прошу, – с нажимом прошипела Лёля.

Митя всучил Вовке банку с фасолью, но рук не разжимал и толкал все ближе.

Вовка вскочила, банка опрокинулась, фасоль рассыпалась по клеенке, соус закапал на пол. Грохнулся набок табурет. Митя дернулся, выронил ложку и сжал уши руками.

– Нет-нет-нет, – запричитал он. – Нет! Нет!

Лёля вскочила вслед за Вовкой, обхватила Митю за голову и прижала к себе: то ли успокоить хотела, то ли задушить. Взгляд у нее был полон ярости.

– Башкой думаешь? – прошептала она, баюкая Митину голову.

Вовка отступила и врезалась в ручку шкафчика.

Беззвучно подошел Илья. Заглянул под раковину, отыскал тряпку, опустился на колени перед столом и принялся вытирать. Вовка смотрела, как безропотно и даже беззаботно он убирает, и думала, что если бы не он, то непременно бы свихнулась.

– Тише-тише, – бормотала Лёля, качая брата.

Илья встретился взглядом с Вовкой и, ободряюще улыбнувшись, пожал плечом.

– Резкие звуки, – шепнул он ей, потянувшись обратно под раковину.

– Что – резкие звуки?

– Он их не выносит, – тихонько ответил Илья, а потом добавил уже громче: – Уже десять, нужно сходить в салон связи. Купим Вовке новый телефон. И симку восстановим.

– Иду! Новый телефон!