Лампа паладина

– Конечно, Герочка! – восторженно прощебетала Ольга. – Неужели ты думал, что я могла это забыть?

– Спасибо тебе большое, что ты привела меня на этот концерт! А то я совсем раскис, замкнулся в себе… а тут вышел в люди, вспомнил молодость…

– Я так рада! – тетя Оля нежно гладила Германа по руке, заглядывала в его глаза.

Мне аж противно стало. Ну это же надо, сами пенсионеры, а ведут себя как влюбленные подростки! Любви все возрасты покорны, сказал наш сосед Митька шести с половиной лет, сообщая бабушке, что хочет жениться на девочке, с которой сидит за одной партой.

Мы хохотали тогда всем подъездом, так то дети, а эти двое… В общем, мне стало противно.

И не только мне – какая-то женщина из четвертого ряда шикнула на них:

– Нельзя ли потише? Я вообще-то сюда пришла музыку слушать, а не ваше воркование! Если вам хочется любезничать, это можно делать дома, не обязательно идти на концерт!

– Завидуй молча! – огрызнулась Ольга и снова принялась гладить своего спутника по руке…

Тут видение начало бледнеть и вскоре совсем растаяло.

Я снова была в гостях у Ромуальдыча, в подвале старого особняка на Петроградской стороне.

И почти сразу сам Ромуальдыч вошел ко мне.

– Извини, что заставил тебя ждать, – проговорил он смущенно, – старый знакомый зашел проконсультироваться. А что ты в темноте сидишь? Сумерничаешь?

Он включил свет и принюхался:

– Никак ты зажигала свою лампу? А что, при ее свете сидеть гораздо романтичнее. Ну так что, ты не передумала? По-прежнему хочешь оставить ее у меня?

– Нет, не передумала.

Ромуальдыч кивнул.

Я думала, что он откроет сундук, где хранилась его коллекция диковин, но он обошел сундук и направился прямиком к старинному платяному шкафу.

Открыв этот шкаф, он отодвинул в сторону висящую на плечиках одежду, освободив доступ к задней стенке шкафа.

Затем он потянул за какую-то неприметную задвижку, и часть этой стенки отодвинулась в сторону. За ней оказалась дверца сейфа с двумя круглыми вращающимися ручками.

Ромуальдыч повернул эти ручки, видимо выставив на них код.

Внутри дверцы что-то щелкнуло, и сейф открылся.

– Здесь я храню самые ценные экземпляры своей коллекции! – пояснил он.

Я из любопытства заглянула в сейф и увидела там две очень красивые шкатулки, какой-то флакон необычной формы и хрустальный шар. И туда же старик положил мою лампу.

– Как только понадобится – сразу тебе ее отдам, – сказал он и посмотрел на меня очень внимательно, – а за сохранность ее не волнуйся, никто не тронет.

– Спасибо вам, а теперь я пойду! – Неожиданно мне захотелось оказаться как можно дальше от лампы. Не потому, что мне она не нравилась, напротив, для того, чтобы увести похитителей лампы подальше от этого места, как птица уводит хищников от своего гнезда.

Утром барон Ги де Кортине нашел Конрада Монферратского.

Вождь крестоносцев приветствовал его, сказал, что собирается с отрядом доблестных рыцарей на подмогу графу Боэцию Пармскому, который осажден сарацинами в замке в нескольких часах пути от Константинополя, и предложил барону де Кортине присоединиться к этому отряду.

Вскоре доблестные рыцари, цвет крестоносного воинства, выехали из ворот Константинополя.

Они ехали почти весь день, и солнце уже клонилось к закату, когда впереди показались башни осажденного замка. На равнине перед замком гарцевал отряд мусульманских конников, в стороне медленно выступали боевые верблюды со своими всадниками.

Увидев приближающихся крестоносцев, сарацины построились в боевой порядок и с гортанным боевым кличем бросились навстречу христианским воинам.

Рыцари поставили копья в крепления на стремени и послали коней в атаку.

Закованные в железо непобедимые всадники неслись вперед неостановимой лавиной. Казалось, ничто не может противостоять их напору…

Но в последний момент войско сарацин разделилось надвое, пропустив железную когорту, и напало на рыцарей с двух сторон.