Лампа паладина

– Не берешь – и правильно делаешь! – оборвал его начальник и склонился с лупой над картиной.

На этот раз он разглядывал ее гораздо дольше.

Когда же наконец оторвался от нее, лицо его горело.

– Это самый знаменательный день в моей жизни! – проговорил он торжественно.

– Неужели Вермеер? – вскрикнула Анна Валерьевна.

– Ну, сразу так не скажу, для этого нужны техническая экспертиза и независимое мнение нескольких крупных специалистов, но что это Голландия, семнадцатый век и работа выдающегося мастера – за это я ручаюсь!

– Виталий! – воскликнула Анна Валерьевна.

– Да, мы забыли про вашего родственника…

С этими словами антиквар вскочил из-за стола и бросился вон из кабинета.

Орловский поспешил за ним, поддерживая под руку Анну Валерьевну. Та шумно дышала и приговаривала:

– Виталий… Виталий… быть не может…

Заместитель директора антикварного магазина вернулся в свой кабинет, где его нетерпеливо ожидал бледный мужчина с прилизанными волосами, в поношенном черном костюме. При виде антиквара он взволнованно привстал.

– Ну, что скажете?

Антиквар спокойно сел за стол, положил перед собой картину и проговорил равнодушным голосом:

– Мы можем взять вашу картинку на комиссию, а можем заплатить вам сразу. Так, конечно, будет чуть меньше денег, но зато вам не придется ждать…

– Что?! – мужчина еще больше побледнел, часто заморгал и выпучил глаза. – Можете заплатить сразу? Да у вас нет таких денег! Нет и никогда не было!

– Почему же нет? – антиквар взглянул на клиента удивленно. – Это же совсем небольшие деньги…

– Как – небольшие? Вы, наверное, шутите!

– Ну, конечно, для кого-то они могут быть большими… – Антиквар сочувственно взглянул на костюм посетителя.

– О каких деньгах вы говорите?

– Ну, тысячи две… максимум две с половиной – рама довольно приличная…

– Две? Тысячи? Долларов?

– Почему долларов? Рублей, конечно!

– Да вы с ума сошли! Две тысячи! Не смешите меня! Это же кто-то из «малых голландцев»! Семнадцатый век! Золотой век голландской живописи! Возможно, это Питер де Хох или даже…

– Это вы меня смешите! Семнадцатый век! Да с чего вы взяли? Короче, если хотите – я вам заплачу две с половиной тысячи… ну хорошо, три, с учетом рамы…

– Вы ничего не понимаете в живописи! Совершенно ничего! Я пойду к другому антиквару! И вы горько пожалеете, что упустили шедевр! Про вас будут анекдоты рассказывать! Вас уволят и не возьмут ни в один приличный магазин!

С этими словами бледный мужчина вскочил, схватил картину и выбежал из кабинета.

– Да ради бога! – крикнул ему в спину антиквар.

– Ну, Анна Валерьевна, – сказал Орловский, подавая старухе руку, – не время сейчас плакать и сокрушаться по поводу человека, не оправдавшего вашего доверия. Он не стоит ваших слез!

– Кто вам сказал, что я плачу? – холодно спросила старуха. – Я жажду мести! Итак, переходим ко второй части плана! Я сотру этого типа в порошок, он пожалеет, что родился на свет!

«Уважаю сильный характер, – подумал доктор Орловский, – даже если он скверный».

В гостиную Анны Валерьевны вошел представительный пожилой господин с длинным породистым лицом, обрамленным пышными седыми бакенбардами. В своем старомодном, но весьма элегантном костюме он, казалось, вышел из какого-то исторического фильма про английских аристократов.

– Нотариус Конради, – представился этот господин с достоинством.

– Как, простите?! – вскочил бледный мужчина в поношенном черном костюме, скромно сидевший в уголке.

– Конради, – повторил представительный господин.

– Но к нам должен был приехать Северьянов… Артур Васильевич… мы с ним договаривались…

– Артур Васильевич нездоров. У него гипертонический криз. Он попросил меня его заменить.

Подойдя к Анне Валерьевне, нотариус осведомился:

– Это вы моя клиентка?

– Я, я, – Анна Валерьевна поправила волосы.

– Что ж, приступим! – Нотариус достал из портфеля несколько листов гербовой бумаги и начал читать:

– Я, Басинская Анна Валерьевна, такого-то года рождения…

– Это обязательно читать вслух? – недовольно проговорила старуха.

– Таков порядок! Итак, я, такая-то, находясь в здравом уме и твердой памяти, объявляю свое прежнее завещание недействительным и завещаю все свое движимое и недвижимое имущество, включающее принадлежащую мне коллекцию живописи, а также… господину Басинскому Виталию Дмитриевичу…

Нотариус дочитал документ и поднял глаза на хозяйку:

– Все правильно?

– Правильно… – ответила та неуверенно. – То есть не знаю, правильно ли я поступаю, но здесь все написано в полном соответствии с моими намерениями…

– А если так, то поставьте здесь свою подпись…

Анна Валерьевна дрожащей рукой подписала документ, потом его подписал и сам нотариус. Один экземпляр он убрал в свой портфель, другой отдал клиентке.

– А теперь, простите, должен откланяться. У меня еще много дел… много клиентов…

– Может быть, чаю? – предложила хозяйка.

– Нет-нет, никак не могу!

Анна Валерьевна проводила нотариуса и вернулась.

Виталий заметно оживился.

Он достал из горки две рюмки и темную бутылку.

– Ну, Аннет, нужно обмыть это дело! – проговорил он, потирая руки. – Это замечательный выдержанный портвейн, настоящий, из самой Португалии…