Лампёшка

Рука Ленни намазана мазью от ожогов, разлитый по полу чай вытерт, новый заварен, и Марта переводит хмурый взгляд на девочку.

— А ты где пропадала? Наверху?

— Я совсем недолго, — отвечает Лампёшка, краснея. — Я подумала… там так воняет… я хотела…

— Пусть воняет, — говорит Марта. — В этом доме такое бывает. Скоро выветрится. — Она резко хватает девочку за запястье. — Забудь дорогу в башню! Повтори.

— Забудь дорогу в башню.

Но нет, она, конечно, не забудет. Сердцу не прикажешь, а сердце дочери маячника желает увидеть маяк. Пусть голова дочери маячника и нашёптывает ей всякие благоразумные советы, проку от них мало.

Мама тоже считает, что это плохая затея, и не умолкает весь вечер.

— Даже если ты что-то оттуда разглядишь, чем ты ему поможешь?

— Забудь ты о нём, в его годы у человека должна быть своя голова на плечах. Во всяком случае, у большинства людей так.

— Там кто-то есть, Эмилия, я и сама не знаю кто. Но кто-то есть, кто-то опасный.

— Ты же говорила, чудовищ не бывает, — возражает Лампёшка.

— Не бывает.

— Вот видишь!

— Я твоя мама, — строго говорит мама. — И я не желаю, чтобы ты туда ходила. Я тебе запрещаю, Эмилия!

Лампёшка встаёт и делает глубокий вдох.

— Да, но… знаешь что, мам… — говорит она. — Вообще-то ты умерла.

На это маме возразить нечего. Девочка чувствует, как мама медленно, понуро исчезает из её головы. На миг Лампёшке становится тоскливо и одиноко, но в этом нет ничего нового. Она просто здесь. Просто одна.

Поджав скрещённые ноги, Лампёшка садится на кровати и ждёт наступления темноты. Её пальцы играют с ключом.

Охотники

— Ник! Ник!

Голос Марты эхом разносится по саду, привыкшему к тишине. Птицы испуганно вспархивают из кустов, вороны скрипуче передразнивают:

— Ник!

Утро ещё совсем раннее, солнце едва взошло. И уже столько шума.

Марта, прихрамывая, выходит на крыльцо и зовёт опять, громче.

— Я не шучу, Ник! Сюда! Быстро!

Её руки сжаты в кулаки: так бы и поколотила его. Да что ж такое, никогда его нет, когда нужна помощь! А она нужна прямо сейчас.

— Ник!!!

Наконец кусты раздвигаются, и из них появляется Ник — в длинном плаще, небритый, ещё сонный.

— Чего тебе?

— Чудовище… — голос Марты срывается. — Чудовище…

— Ах, женщина… — Ник пожимает плечами. — Чудовище… Ну сколько можно!

— Да я про девочку, дубина, послушай же! Та девочка, Эмилия, — она пропала, её нет в комнате, нигде нет, она…

— Сбежала. Так я и думал. Оно и к лучшему.

Ник зевает и разворачивается, чтобы уйти в сад.

— Сбежала? — Марта посылает ему в спину своё самое страшное проклятие. — Как? Перелетела через ограду? Все её вещи на месте — обувь, всё. Она наверху, я точно знаю. Она туда собиралась. Она у него. Понимаешь, у него!

— Вон оно что… — Ник чешет в затылке. — Ага…

Марта вздыхает. Ишь, стоит, руки развесил. Как же медленно до него доходит! Если она сейчас ничего не предпримет, ничего не скажет, он хотя бы палец о палец ударит? Хоть раз в жизни? Вряд ли. Никогда.

— Не понимаешь, что ли?

— Понимаю…

— Не понимаешь. Эту девочку нам прислали. Все знают, что она здесь: шериф, эта кошмарная тётка-учительница, вскоре и хозяин узнает. Она не может взять и исчезнуть — начнутся жуткие неприятности. Не можем мы её просто так… Мы должны… Это ведь будет ужас…

— Да и вообще-то… — медленно говорит Ник, — она лапушка.

— Да-да, лапушка, и этот монстр или кто там у нас наверху жрёт эту лапушку прямо сейчас — или уже обглодал её, он же совсем дикий, ты только погляди, погляди на мою ногу, я больше туда не пойду, я поклялась — ни в жизнь, но теперь придётся, а тебе придётся пойти со мной. Ты обязан, наконец, меня послушать и сделать, как я скажу!

Ей хочется схватить его, тряхануть как следует, наорать ему в ухо.

Но Ник говорит:

— Погоди, — разворачивается и уходит обратно в кусты. Движется довольно быстро по его меркам.

Марта плюхается на треснутую каменную скамейку. Долго стоять она не может, ногу саднит, и на душе так тревожно. Глупая, легкомысленная девчонка! Вообще-то она и правда лапушка, такая серьёзная и такая ласковая с Ленни. Неужто она там? Хотя где ей ещё быть? Разве ж это жизнь, когда в доме такое? Хоть бы Адмирал вернулся. Или нет. Может, лучше, чтобы он больше не возвращался, не увидел бы, как она, Марта, его подвела. И куда опять делся этот Ник? Никто ей не помогает, ни на кого нельзя положиться, придётся самой, только вот палку бы найти, крепкую палку…

Тут кусты раздвигаются, и из них выходит Ник. Решительными шагами он поднимается на крыльцо. На голове у него что-то вроде большой меховой шапки с болтающимся сзади полосатым хвостом. На ногах — высокие сапоги, в руках — длинное охотничье ружьё. Кивнув ей, он направляется к кухонной двери. Изумлённая Марта, выдохнув от облегчения, следует за ним.