Лампёшка

Псы без Ленни наверх не пойдут, а Ленни боится, да и Марта ему запретила. Но и оставаться одному в кухне ему не хочется. Он болтается у кухонного стола, и хнычет, и ещё больше выматывает им душу. Ник кладёт руку ему на плечо.

— Послушай, Ленни, — говорит он, — мы охотники. Мы отправляемся на охоту. И ты тоже.

Ленни удивлённо переводит взгляд с Ника на мать. Охотники?

— Охотники, — повторяет Ник и вскидывает ружьё. — Бабах!

А-а-а! Ленни с серьёзным видом кивает. Бабах! Ник протягивает ему выбивалку для ковров, Ленни кладёт её себе на плечо.

— Бабах! — улыбается Ник.

— Какой ещё бабах?! — Марта и слышать об этом не желает. — Он не… Ему нельзя, Ник. Пойдём вдвоём.

«Бабах! Бабах!» — Ленни с восторгом палит по сторонам. Вокруг него кружат псы, гавкая и пуская слюни. Ник ободряюще кивает Марте.

— Ничего с ним не случится. Мне просто нужны собаки. — Он оборачивается к Ленни, взмахнув хвостом на шапке. — Эй, Ленни! Идём охотиться, охотиться на чудовище! Вперёд, в башню! — Марта ещё ни разу не слышала, чтобы он произносил столько слов подряд. — Только тс-с-с! Тихонько, Ленни. Охотники — они крадутся.

— Тс-с-с! — Ленни прижимает палец к губам и смотрит на собак. — Тс-с-с!

Псы тотчас умолкают.

«Надо же!» — думает Марта. Всегда-то они его слушаются. Он мало на что способен, её сын, но это он умеет. Она берёт метлу с самым толстым черенком и самыми жёсткими прутьями.

— Ник, — говорит она. — Ты ведь понимаешь, что пристрелить его мы не можем, да?

По коридору крадётся странный охотничий отряд. Худой мужчина в огромной меховой шапке, прихрамывающая женщина с метлой, два больших рыжих пса и громадный детина, бесшумно стреляющий во все стороны из пылевыбивалки. У лестницы, ведущей в башню, псы наконец догадываются, куда направляется отряд, воют, скулят и пятятся. Ленни тоже медлит. Туда? Нет, только не туда! Только не туда. Однажды, давно, он уже побывал там и видел то, о чём никогда, никогда больше не хочет вспоминать… Ну уж нет!

— Ленни, — шепчет Ник. — Мы охотники, помнишь?

Ленни с сомнением косится на него. Всё ещё охотники?

— Да, — кивает Ник. — Мы помогаем Эмилии. Той девочке — она наверху, в комнате. А мы…

— Ник, — шипит Марта. — Он боится! Он ведь ничего не соображает, ты же видишь!

Что творится у Ленни в голове? Никто не знает — говорить-то он не умеет. Но кое-что он всё же понимает. Ножницы, брызги, псы, милые псы, милая мама. А в последние несколько дней — ещё и милая девочка. Которая иногда ему помогает. Которая иногда его гладит. И она наверху? И он может ей помочь? Ему никогда не разрешают помогать, не разрешают ничего делать, ничего носить: осторожно, Ленни, не надо, Ленни. Иди к себе в уголок, повырезай что-нибудь и, пожалуйста, ничего не трогай. А теперь он может помочь! Это он понимает. И с широкой улыбкой на лице тянет псов за собой на лестницу. На помощь девочке! От радости он принимается выводить рулады.

— Тс-с-с, Ленни! Помнишь? Тихонько!

Ах да, тс-с-с, кивает Ленни и с громким топотом крадётся по лестнице.

Наверху сумрачно, дверь комнаты чуть приоткрыта. В коридоре, словно половая тряпка, висит запах гнилой рыбы. Ник жестом останавливает остальных, вскидывает ружьё, заносит сапог и пинает дверь. Та со скрипом распахивается. В комнате темно и совсем тихо.

— Эмилия? — зовёт Ник. — Ты тут?

Тишина.

— О, боже! — шепчет Марта. — Мы опоздали.

Ленни придерживает псов за ошейники — они, скуля и повизгивая, опять пытаются отползти назад, вниз по лестнице, подальше отсюда. Ник неуверенно переступает через порог.

— Лампёшка?

Из темноты раздаётся голос.

— Тс-с-с, тише вы! — шепчет Лампёшка. — Не шумите. Он спит.

Часть 3. Мальчик под кроватью

Монстр под кроватью

Маяк горит! У Лампёшки словно гора свалилась с плеч.

Он кажется очень маленьким и очень далёким — чёрная точка на чёрном горизонте. Но луч его ярок, он скользит по облакам, волнам, порту, домам, по всему, что Лампёшке так знакомо. Девочка прижимается щекой к холодному стеклу.

Перед тем как войти, она прошептала «Эй!» и «Есть тут кто-нибудь?». Но в ответ не услышала ни звука, ни шороха. (Вот видишь, мама!)

Лампёшка подкралась к окну на цыпочках, намочив носки, — ковёр оказался влажным. В почти круглой комнате она насчитала пять окон. В пятом окне сквозь щель между неплотно задёрнутыми шторами мелькнул слабый свет, и она поняла — это.

Нырнув за штору, Лампёшка залезла с ногами на подоконник и вгляделась в даль.

Выходит, отец по-прежнему дома, по-прежнему зажигает маяк, как-то умудряется каждый вечер взбираться по лестнице наверх. И спускаться вниз, а это ещё труднее. Он по-прежнему ест и спит дома.

Без неё.

Выходит, не слишком-то она ему и нужна.

Может, он совсем и не против, что она здесь. Может, думает: туда ей и дорога. Ох, уж эта девчонка! Никакого от неё толку.

Или…