Лампёшка

Звали их Билл, Ворон и Жюль. Были и другие, чьи имена она позабыла. От них пахло выпивкой и потом. Лампёшка помогала им насаживать на палочки креветок и куски рыбы. Пираты жарили их на костре и ели прямо с чешуёй и усиками. Они бросали устриц в огонь и ждали, пока те начнут щёлкать. Они горланили песни, без удержу играли в карты и травили истории, а девочка слушала разинув рот.

Конечно, продолжалось это допоздна, и ей давно пора было спать. Но она держалась тише воды ниже травы и садилась подальше от остальных на песок, куда огонь отбрасывал пляшущие тени.

Пираты рассказывали о погибших кораблях, упущенной добыче и ужасном невезении. О стычках с обитателями моря — кровавых стычках с рыбинами величиной с домища. И о стычках друг с другом, ведь неженок среди них, понятное дело, не водилось. Хрясь — рука! Хлобысь — нос, глаз, пара пальцев. У каждого чего-нибудь да не доставало.

В первую очередь, конечно, у её отца. Аж полноги!

Но ту историю он рассказывать не хотел, а если кто настаивал, злился, а мама притихала, и Лампёшку всегда отправляли в постель.

Но изредка… изредка попадался среди них кто-то, кто заплывал дальше остальных, за Белые скалы. И встречал там их.

Женщин-рыб.

Женщин с хвостами.

Женщин с глазами, которые…

Песни утихали, и пираты переходили на шёпот или совсем замолкали и только разглядывали того, кому довелось их увидеть.

Но и тот притихал, словно набрал в рот воды, и только мямлил что-то.

— Ну же, рассказывай, — просили остальные. — Давай же.

И он пытался, но запинался о собственные слова, и всё заканчивалось несвязицей и пожиманием плеч.

— О таком не расскажешь, — вздыхал он, и только.

И все они кивали, эти морские волки. И сидели молча, пока огонь не угасал.

Такое вот существо. Но встретить его здесь, в этом доме?

Откуда оно тут взялось?

Лампёшка прислоняется к кровати и зевает. Она осторожно пытается высвободить руку, но его пальцы не отпускают её. Ей ничего не остаётся, кроме как сидеть и петь ему все песни из прошлого, одну за другой.

Их столько, что она всё ещё поёт, когда за окном светлеет и Ник пинком открывает дверь.

Вошедшие медленно приближаются. Ленни прячется за спиной у матери, псы — за его спиной. Ник опускает ружьё, Марта — метлу. Они смотрят на существо, наполовину укрытое грязной простынёй. Чудовище. Хотя какое это чудовище…

Марта качает головой, ей почти смешно. И вот этого она боялась, это ей снилось в кошмарах? Да его только пни — и отлетит в угол.

Ник оборачивается к ней и пожимает плечами:

— Видишь, я же говорил…

Она тут же начинает злиться.

— Ты? Ты вообще ничего не говоришь!

Внезапно мальчик привстаёт и распахивает глаза.

Все отскакивают назад. Ленни выбегает в коридор. Эти глаза! Это не ребёнок, это…

— Да тише вы! — шикает на них Лампёшка. — Не шумите, он болен. — Она заставляет мальчика лечь и снова укрывает простынёй. — И постель у него грязная. Мне нужны чистые простыни и какая-нибудь еда, что-нибудь тёплое, чай, например.

— Да-да, конечно.

Марта уже в коридоре. Может, оно и больное, но она ещё помнит, как его зубы впились ей в ногу. Скорее отсюда! Она подталкивает Ленни, чтобы тот спускался вниз. Псы, сожрав вонючую рыбу, которая так и валялась перед дверью, бегут за ними.

— И ты тоже, пойдём! — сердито говорит она Лампёшке.

Теперь, убедившись, что девочка цела, Марта хочет как следует тряхнуть её и пинком согнать с лестницы вниз, в безопасную кухню. Ну и утро! А она ещё даже кофе не выпила!

— Да-да, — отвечает девочка. — Скоро приду.

Ник неловко стоит посреди комнаты с длинным ружьём в руках. Кинув на оружие смущённый взгляд, он осторожно вешает его на плечо и бормочет:

— Вообще-то оно не заряжено.

Он делает пару шагов по комнате, потом подходит к мальчику, опасливо приподнимает простыню, заглядывает под неё и кивает, словно увидел то, что ожидал. Потом разворачивается и уходит вниз.

Мальчик снова открывает глаза. Они такие странные, такие чёрные. Лампёшка видит в них своё отражение.

— Ещё пить хочешь? — спрашивает она. — Нет? Тогда поспи, Рыб.

Она склоняется над ним, чтобы поправить простыню.

— Я ТЕБЕ НЕ РЫБ! — внезапно вскрикивает мальчик и впивается зубами ей в запястье. Глубоко. Рана тут же начинает кровить, и Лампёшка, спотыкаясь, отступает.

— Забери тебя чесотка! — ругается она. — Ах, ты…

Мальчик выскальзывает из-под простыни и исчезает под кроватью.

— …гад! Чего кусаешься?

— Сама виновата! — шепчет он из тени.

— Что я тебе такого сделала? Я помочь пыталась! — кричит Лампёшка.

Она зажимает рану. Кровь просачивается сквозь пальцы и капает на ковёр.

— Не будешь дразнить чудовище!

— Никакое ты не чудовище! — Лампёшка тоже переходит на шёпот. — Просто гадёныш!

Сердито топая, она выходит из комнаты и захлопывает за собой дверь. Бах!

Из-за двери доносится его бормотание. Сначала тихо, потом громче.

— Эй! Я хотел… Вернись, мне скоро пора… Эй!

Лампёшка слышит его, но не останавливается. Кровь с её пальцев капает на ступеньки.

Кофе с Мартой