Лампёшка

Эдвард вылетает из-под кровати и одним прыжком валит её на спину. Лампёшка стукается головой об пол, задыхаясь от испуга. Его смоляные глаза совсем близко, она чувствует его дыхание у себя на щеке.

— Это! — шипит он. — Спайка!

— Что? О чём ты?

— Не хв… Не то, что ты сказала! Спайка! Мои ноги просто срослись друг с другом! Повтори!

Она пытается выскользнуть из-под него, но он прижал её руки к полу.

— Э-э-э… Но…

— Повтори!

— Как скажешь, — говорит она. — Спайка так спайка. Отпусти меня.

Он отпускает и заползает обратно под кровать.

— Это пройдёт с возрастом. Такое возможно. Если очень много тренироваться. Так сказал один доктор.

— Вот как… — говорит Лампёшка, потирая ноющей от боли рукой ноющий от боли затылок. Весёлая ей досталась работка, ничего не скажешь! — А как именно нужно тренироваться?

Эдвард молчит.

Для Ленни натаскать тридцать вёдер воды — пустяк. Заходя в комнату, он каждый раз боязливо оглядывается и расплёскивает воду целыми лужами, но, не найдя нигде чудовища, успокаивается. Выливает ведро за ведром в тяжёлую чугунную ванну. На поверхность всплывают ошмётки чёрного налёта, дохлые комары. «И грязь, повсюду грязь», — думает Лампёшка.

Она молча перестилает постель. Интересно, он когда-нибудь в неё ляжет?

Из-под кровати слышно, как мальчик рвёт рыбу зубами и пережёвывает.

— Правило первое: мне нельзя с головой уходить под воду. Правило второе: в воде можно находиться сто тридцать пять секунд. Ровно сто тридцать пять — ни секундой больше, ни секундой меньше. И время отсчитывать будешь ты. Умеешь?

— Умею, — вздыхает Лампёшка. — Запросто. Но почему так недолго?

— Чем меньше, тем лучше.

Мальчик всё ещё наполовину скрывается под кроватью, рубашку он уже снял. Тело его худое и бледное, с остро торчащими лопатками.

— Но ведь гораздо приятней…

— Ты вообще способна просто делать что говорят?

— Способна.

— Вот и делай. И считать будешь ты, потому что я забываю.

— Как это — забываешь?

— И не подглядывать! Пока я лежу в ванне, смотреть на меня нельзя. Это третье правило. Ясно? Отворачиваешься к стене и считаешь. Вслух.

Лампёшка кивает и шлёт улыбку Ленни, который ждёт её за порогом.

— А когда время кончится, поможешь мне вылезти. Даже если я не захочу. Вылезти — это обязательно. Поняла?

— Поняла-поняла.

Он выбирается из-под кровати и ползёт по комнате. Тёмный хвост — нет, спайка, — извиваясь, тянется за ним. Добравшись до края ванны, он делает глубокий вдох и пытается подтянуться. Не выходит. Он пробует ещё раз. И ещё.

— Я смогу, — пыхтит он. — Всегда мог.

— Давай помогу?

— Ты подглядываешь!

— Не хочешь — не надо.

Лампёшка отворачивается и слушает, как он бьётся, чертыхаясь вполголоса:

— Ну давай же, слабак, неженка! Давай же!

— Ты был болен, — говорит она. — Прошлой ночью чуть не умер, помнишь?

— Ну и что? Это не оправдание… — Она слышит, как он опять соскальзывает на пол. — Смогу, и всё. Нет, не лезь! Не смотри!

Лампёшка, не слушая, подходит к мальчику и обхватывает его за пояс. Он такой лёгкий, что она без труда его поднимает. На миг она чувствует прикосновение его хвоста, прохладного и мягкого, как лягушачья кожа. Мальчик плюхается в воду и выныривает, отфыркиваясь и вопя:

— Нельзя! Мне нельзя с головой под воду!!! Я же говорил! Почему не слушаешь?

— А, да, забыла.

— Иначе я утону, говорил же! У тебя что, совсем мозгов нет?

Лампёшка вздыхает. Гладь кролика, милого кролика.

— И уйди! Не смотри! И считай: семь, восемь…

— Уже начинать?

— Да, безмозглая девчонка! Десять, одиннадцать…

— Но всё-таки зачем? Ладно, уже начала, уже считаю! — От взгляда его чёрных глаз она всякий раз вздрагивает. — Э-э-э… тринадцать, четырнадцать…

Медленно считая, Лампёшка подходит к двери, из-за которой выглядывает Ленни.

— Шестнадцать, семнадцать, — продолжает она. — Спасибо тебе, милый Ленни. Восемнадцать, девятнадцать. Я скоро закончу, но ты иди, если хочешь. Двадцать. Двадцать один. — Она улыбается парню, но вдруг замечает, что Ленни вовсе не смотрит на неё, а с разинутым ртом разглядывает что-то у неё за спиной. Лампёшка оборачивается.

Эдвард лежит в ванне, голова наполовину под водой. Его глаза медленно распахиваются, и цвет их начинает меняться.

Чёрные — карие — тёмно-зелёные — охряные — оранжевые — золотые. Глаза, полные золота, глаза, из которых льётся золото.

Лампёшка изумлённо разевает рот. Рядом тяжело дышит Ленни, и вместе они не сводят взгляда с тёмного угла комнаты, где внезапно стало намного светлее. Девочка забывает, что ей запрещено подглядывать. Забывает про счёт.

«Я падаю, — думает Эдвард. — Я падаю, и поймать меня некому».

Он не доверяет ей ни на грош, этой упрямой девчонке. Йозеф тысячу раз повторял: чем меньше, тем лучше. Нельзя тебе долго находиться в воде, мальчик. Ни в коем случае. Это опасно.

Наверняка она не умеет считать, наверняка запутается. Никто о нём не заботится, он предоставлен сам себе, ему нельзя терять головы. Он судорожно сжимает края ванны. Сколько уже прошло времени, сколько ещё осталось?