Лампёшка

Ещё до завтрака, в утреннем тумане, они идут к порту. Впереди — Длинный Лестер и Бородатая Жюли. Самые сильные, они несут мёртвую русалку, завёрнутую в одеяло. Остальные молча бредут сзади. Все, кроме Двойной Ольги — дряхлых сиамских близнецов: для них дорога далековата. Последней шагает Лампёшка и тянет за собой скрипучую тележку с Рыбом.

Русалок не закапывают в землю. Они должны обратиться в пену морскую, вернуться туда, откуда пришли.

На пристани пока безлюдно, да они и не собираются здесь задерживаться. Они останавливаются на самом дальнем пирсе и некоторое время стоят молча. Потом Карлик говорит: «Прощай, Сияющий Алмаз!» — и тело бросают в воду. Раздаётся тихий всплеск. Два тихих всплеска.

Лампёшка оборачивается — тележка пуста.

Рыб плывёт вслед за телом. Видит, как оно распадается на пузырьки, словно избавляясь от размокшей кожуры. Поблёкшая кожа, струящиеся зелёные волосы, чёрный хвост — всё тает в бурлящем облаке, как порошок от головной боли, который давал ему Йозеф. Из облака вдруг что-то выплывает, нечто тонкое и извивающееся, как морская змея, но добрее, милее, с мягкими волосами и ласковой улыбкой. Оно подплывает к нему, обвивает со всех сторон, убирает липнущие к его лицу волосы, прикладывает свои губы к его уху и ничего не говорит. Но он всё равно её понимает.

— Найди их, малыш. Дай им себя найти.

После этого она становится всё зеленее, всё прозрачнее и растворяется в пене.

— Спасибо тебе! — доносится до него, прежде чем её голос затихает навек. — Огромное спасибо тебе!

Он вертится, ища её, но вокруг лишь мутная морская вода. Солнечный свет пронзает её косыми лучами, а вдали качаются на волнах тёмные тени кораблей.

Они же с ней родня, сказал карлик? Она ему кто-то вроде тёти?

Прекрасно! Выходит, у него была тётя. Ровно на полчаса — и хватит с него. Ну конечно! Никто не остаётся с ним надолго, никогда. И никто не приходит ему на помощь — полюбуйтесь, всем наплевать, а он вот-вот утонет в этой грязной…

…воде.

Он здесь уже довольно долго и до сих пор не утонул. Дышит как ни в чём не бывало.

Что-то в нём дышит, каким-то образом способно дышать. Он ощупывает горло, но ничего похожего на жабры там нет. На выдохе у него изо рта и из носа вырывается струя пузырьков.

Но как…

И к тому же…

Он ведь не умеет плавать!

Он смотрит на свои ноги, на сросшийся, неуклюжий комок там, внизу. Он видит, как тот медленно машет из стороны в сторону — сам по себе. Заострённая ступня превратилась в плавник, который неторопливо и без всякого труда движется в воде.

Он ничего не делает, всё происходит само собой.

Он зажмуривается.

Он щиплет себя — больно.

Он вновь открывает глаза — хвост никуда не делся.

Так плыви, говорит он себе. И мышцы подчиняются.

На суше они не слушались его никогда, ему приходилось их уговаривать, проклинать, понукать, чтобы они держали его на ногах и не подводили… А здесь они просто служат ему, и всё.

Вперёд! Он стрелой несётся по волнам. Поворот! Обратно. Он плывёт и плывёт. Сквозь частокол скользких зелёных свай под пирсом, влево-вправо-влево, он легко петляет среди них, не задевая ни одной.

Он такой быстрый!

Он такой сильный!

Он такой счастливый!

Он никогда не думал, что…

Нет, думал: там, в том мерзком аквариуме он на миг почувствовал, какое спокойствие воцарилось у него в голове под водой… Несмотря на испуг, он заметил, как… А потом столько всего произошло.

А что, если взять и…

Он бросается вперёд… его хвост — одна большая мышца… и выпрыгивает из воды, раскинув руки, словно крылья. На мгновение перед ним мелькают Лампёшка и остальные — низкие, высокие, худые, толстые — силуэты на пирсе.

— Смотрите! — вопит он и, вновь нырнув, набирает полный рот воды. Он разворачивается и снова выпрыгивает. — Смотрите же!

Силуэты двигаются. Непонятно, видят ли они его — предрассветные сумерки и туман ещё не рассеялись. Брызги летят до неба, и он кричит:

— Смотри! Лампёшка-а-а! Что я могу! Смотри, какой у меня хвост! Лампёшка-а-а!

Часть 6. Геройское тесто

Прощание на пирсе

Он не желает вылезать из воды. Он всё лавирует между сваями, кувыркается в воздухе и проверяет, как глубоко может нырнуть и как высоко прыгнуть. Но, услышав, как с пирса его зовёт Лампёшка, Рыб всё же медленно подплывает к ней.

— Оставила бы ты его здесь, — предлагает карлик. — Разве на свободе ему не лучше?

— Не знаю, — отвечает Лампёшка, и она действительно не знает.

Что будет, если она вернётся с пустой тележкой? «Где адмиральский сын, девочка? Ах, где-то в море — кто его знает…» В лучшем случае её выгонят. А как же деньги, как же семь лет, как же отец? Ну а Рыб, как теперь с ним? Обратно в башню, обратно под кровать?

— А вот сама ты могла бы поехать с нами, — слегка смущаясь, предлагает карлик. — Если хочешь. Умопомрачительного урода из тебя не выйдет, ты для этого слишком удачно получилась. Но просто так? За компанию?