Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Он залпом выпил остатки воды, встал из-за стола и, на секунду замерев, поднял салфетку. Под ней лежал обычный конверт. По виду вполне современный. «Похоже, это не старинная рукопись». Никита был разочарован. «Но все равно интересно».

Он открыл конверт дома, сидя за кухонным столом. В нем лежал сложенный втрое лист бумаги. Никита развернул его и некоторое время с любопытством смотрел на две строчки с цифрами и латинскими буквами.

– Как в кино, – произнес он. – По закону жанра это должен быть номер банковского счета.

На ощупь в конверте оставалось что-то еще. Это была фотография. Никита оперся подбородком на сжатые кулаки и на некоторое время затих, глядя на снимок. На нем, определенно, была центральная площадь Лантерн. Бюджеты ЮНЕСКО и рука реставратора еще не облагородили камни мостовой и окружавшие ее фасады – все выглядело обшарпанным. На фоне фахверкового домика, тесно прижавшись друг к другу, стояли счастливые Эдвард и Николь.

– Ты не все знаешь, Пат, – проговорил Никита. – Или не все рассказываешь.

На этом снимке Николь выглядела неожиданно. Ее наряд воплощал все главные тренды рубежа восьмидесятых и начала девяностых годов. Здесь были и вареные джинсы высотой до талии, и спущенная с одного плеча трикотажная кофточка, и взлохмаченные волосы с поднятой начесом длинной челкой. А также высокие кроссовки и пластмассовые очки в оранжевой оправе, которые висели на шее на длинном шнурке. Ни следа подчеркнутой женственности, которую в любых обстоятельствах демонстрировала прекрасная Изабель.

– Модная ты была, оказывается, девчонка, Николь, – удивленно покачал головой Никита. – Отрывалась на полную катушку за пределами научных кругов. Чем, интересно, привлек тебя этот дядька?

На первый взгляд, они действительно выглядели странной парой – юная Николь и Эдвард в зрелых годах с не по возрасту седыми, всклокоченными волосами. Фото в очередной раз доказывало, что он никогда не был красавцем. Однако объятия и сияющие лица не оставляли сомнений – определенно, отношения между ними не были только дружескими.

– Что, нравятся молоденькие, Дед?

Ухмылка на лице Никиты появилась и тут же погасла – разница в возрасте между ним и Изабель была примерно такой же, как у Николь и Эдварда.

Он поспешил взять свои слова назад:

– Пожалуй, я к тебе несправедлив, Дед. Ты стройный, спортивный. К тому же умный, в запасе куча историй на любой случай жизни. При деньгах – можешь при желании пустить пыль в глаза девушке из небогатой семьи, которая выросла без отца. Почему бы ей в тебя и не влюбиться?!

Его рассуждения прервал телефонный звонок.

– Привет. – Голос Ольги звучал настороженно. – Ты меня завтра встречаешь? Получил сообщение?

– Привет, любимая, – заулыбался Никита. – Конечно, встречаю! Сообщение получил.

– Ты дома? – Ольга все еще не очень уверенно прощупывала почву. – Чего не звонишь?

– Дома. Уже давно. Прости, Олюш! Я тут готовлюсь к твоему приезду. Все дела сделал, собственно говоря, осталось только дверную ручку начистить, – отшутился Никита.

«Совсем ты от рук отбился, старик!» – подумал он. Это была лишь констатация факта, а не раскаяние. «Пора возвращаться в семью!»

Ольга еле слышно перевела дух. В поисках морального допинга она еще утром позвонила по очереди всем, кто был так или иначе вовлечен в ее драму. Сначала Поне. Потом Ляльке. Потом Барсику. И, наконец, Витаминычу. Известие о воссоединении семьи они все восприняли с воодушевлением, однако не все разглядели, что творилось в истерзанной Ольгиной душе.

Поня почувствовала трепет подруги, но раскапывать деликатную тему намеренно не стала. В ее системе координат многолетние браки так скоропостижно не рушились. Она была уверена, что при встрече Ольга с Никитой решат все проблемы.

Категоричная Лялька воскликнула: «Наконец-то!» – и начала перечислять марки сыров, которые Ольга должна была захватить из Франции на обратном пути.

Барсик искренне обрадовался и был по-мужски краток:

– Ну, хорошо тебе съездить, Оль. Никитосу привет.

И только чуткое сердце Витаминыча уловило беззвучную мольбу о помощи, которая скрывалась за ровной речью Ольги.

– Вы волнуетесь, Оленька? – участливо спросил он. – К сожалению, я не могу избавить вас от беспокойства, но прошу об одном: не дайте сомнениям сбить вас с толку. Помните, что ваша миссия на сегодняшний день – быть рядом с мужем. Каким бы уверенным и беззаботным ни казался ваш Никита, он сейчас одинок, растерян и отчаянно нуждается в вас. Держите его за руку, смотрите ему в глаза, слушайте его. И скажите ему о том, что чувствуете.

– Спасибо, Лев Вениаминович, – ответила Ольга. – Я постараюсь.

Еще неделю назад подобные советы от постороннего, в общем-то, человека она сочла бы вторжением на свою территорию, а сейчас впитывала каждое слово.

– Простите меня, Оленька, за прямолинейность, – извиняющимся тоном добавил Витаминыч. – Я взял на себя смелость давать вам советы из благих, так сказать, намерений. Хотя отлично помню направление, в котором идет эта дорога. Поэтому умолкаю. Счастливого вам пути! И, надеюсь, до встречи!