Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни

Никита продолжал хранить молчание, но теперь не потому, что ему нечего было сказать. В течение последних минут он напряженно смотрел поверх Дедовой головы в темноту, где пропадали дальние углы огромной комнаты. Из сумрака медленно выдвигались две темные фигуры: женщина, которая, казалось, с трудом передвигала ноги, и мужчина, который поддерживал ее под руку. «Не надо! Оставьте нас в покое! – хотелось крикнуть Никите. – Исчезните!» Однако усилия воли оказалось недостаточно, чтобы прогнать непрошеных гостей – они вышли на свет и остановились прямо за спиной ни о чем не подозревавшего Деда.

– Эдвард, к нам кое-кто пришел, – произнес Никита самым беззаботным тоном, на какой только был способен. – Не пугайся, это наши старые знакомые.

Старик и не думал пугаться. На фоне личных горестей происходящее вокруг потеряло для него всякую остроту.

Он спокойно обернулся и поздоровался так, будто все это было абсолютно в порядке вещей:

– Бонжур, мадам Бланка! Бонжур, Жан!

Вдова Бертрана Бонне трепетала, как осиновый лист на ветру. Только крепкие руки сына поддерживали ее в вертикальном положении.

Парень тоже был ошарашен, он изумленно разглядывал Никиту с Дедом и освещенную часть гостиной. Жан ответил с некоторым запозданием:

– Бонжур!

Эдвард привстал. Ничто не могло заставить его забыть о хороших манерах.

– Присаживайтесь, мадам! Здесь для всех хватит места!

Не привыкшая к галантному обхождению, Бланка разволновалась еще больше. Но как она ни упиралась, храбрый сын заставил ее обойти вокруг дивана и почти силой усадил по соседству с Дедом.

– Ты тоже садись, – пригласил его старик.

Жан втиснулся третьим, между матерью и подлокотником. Бланка тут же прижалась к сыну. Одной рукой она вцепилась в его рукав, а другой машинально гладила незнакомую материю диванной обивки.

– Какой хороший у вас мальчик, мадам! – печально произнес Эдвард, продолжая прерванную тему. – Вы счастливая мать. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Мне не так повезло с детьми, как вам.

Бланка бросила недоуменный взгляд на Жана – никогда до этого момента она не размышляла об отношениях с сыном. В ее жизни, полной непосильного труда и вечного страха, не было места семейной психологии.

Продолжить драматичный монолог Деду не удалось.

Откуда-то со стороны сгинувшего во мраке буфета мелькнула быстрая тень, и раздался возглас:

– Филипп!!!

– Бонна! Сядь, прошу тебя, – просипел Никита, пытаясь ослабить душившие его объятия. – Я рад, что с тобой все в порядке.

Не обращая внимания на окружающих, Бонна вспорхнула к нему на колени и обняла за шею.

– Филипп! Мой любимый! – повторила она.

Такая бесцеремонность пришлась Никите не по вкусу. Промычав что-то нечленораздельное, он пересадил самозваную жену на диван рядом с собой и от греха подальше встал. Как раз вовремя – гости продолжали прибывать.

Послышался шорох платья. Прекрасная Изабелла выплыла из темноты и остановилась, впившись глазами в Никиту. «Вот черт! – в сердцах крякнул он. – Как неудобно получилось!»

Изабелла перевела взгляд с него на счастливую Бонну, которая именно в этот момент схватила его руку и прижалась к ней губами. Лицо девушки исказила презрительная гримаса. Она начала пятиться назад, во мрак, из которого только что возникла. Но тут послышался топот маленьких ножек – раскрасневшаяся Генриетта налетела на Изабеллу, запуталась в подоле ее платья и, чтобы не упасть, двумя руками обхватила изящную талию девушки.

Старик сориентировался первым.

Он встал и деликатно взял за руки Изабеллу и Генриетту:

– Прошу вас, юные леди! Присоединяйтесь к нам.

Одновременно с Дедом вскочил и Жан.

Склонив голову, он почтительно произнес:

– Окажите нам честь, госпожа!

Парень безошибочно определил в девушке дочь сеньора. Сохраняя брезгливое выражение лица и безупречную осанку, Изабелла присела на край дивана рядом с вдовой Бонне. Генриетта в растерянности стояла рядом.

Появление девочки вывело Бланку из ступора.

Она посветлела лицом и привлекла к себе девочку:

– Иди ко мне, малышка! Как тебя зовут?

Эдвард вернулся на свое место.

Взглянув на Генриетту, которая не отводила глаз от коробки с печеньем, он впервые за вечер улыбнулся:

– Ты можешь взять это, если хочешь.

Девочка молниеносно сунула в рот печеньку и потянулась за второй, выжидающе поглядывая на старика.

– Бери еще! – разрешил тот.

Генриетта схватила по печенюшке в каждую руку и поспешно вернулась с добычей на колени Бланки. Эдвард рассмеялся, за ним заулыбались остальные – обстановка в гостиной немного потеплела.

Воспрянувший духом Никита вырвал руку из цепких пальцев Бонны и шепнул Жану, который все еще переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя девать:

– Тебе не обязательно стоять столбом! Сядь здесь, рядом с мадам!

Никита подтолкнул парня в сторону второго дивана, и тот устроился около недовольной Бонны. Он не осмеливался открыто разглядывать Изабеллу, которая оказалась прямо напротив него, но время от времени украдкой бросал на нее восхищенные взгляды. Сам Никита продолжал стоять, суровым взглядом удерживая Бонну на безопасной дистанции.